Тогда сделал весь комплекс упражнений, на какой в обычные рабочие дни просто не хватало времени. Удивительная вещь, сколько наслаждения может принести обыкновенная гимнастика, когда ты молод и здоров, когда тебе вот-вот исполнится девятнадцать.
Провел, умываясь, ладонями по лицу, почувствовал: что-то мешает, нет привычной гладкости кожи, присмотрелся повнимательней: эге, робкие волосики покрыли щеки, и на верхней губе тень — пора начинать бриться.
Отыскал кисточку отца, намылил щеки, легко провел по ним бритвой, снова умылся: ощущение такой легкости, словно с лица снял кожу. Посмотрел на себя в зеркало: нет, все в порядке. И гордый вышел из ванны.
Зашел к Ольге Степановне, будто ничего не произошло, но та все заметила и не столько по виду Демида, сколько по его настроению.
— Теперь ты настоящий мужчина, — сказала она. — В связи с этим есть просьба: сбегай купи мне колбасы, масла и картошки килограмма четыре.
— Есть, — шутливо отрапортовал Демид.
Через полчаса вернулся с покупками, вместе с Ольгой Степановной позавтракал и, почувствовав себя и в самом деле каким-то иным, более солидным, сказал:
— Ну, Ольга Степановна, пойду сегодня в гости к Трофиму Ивановичу. Отнесу ему сто рублей. Не знаю почему, но мне не дает покоя этот долг.
— Это уж только ты можешь решить, — сказала старая учительница.
Часов в двенадцать, хорошо зная распорядок дня Колобка и будучи уверенным, что застанет его дома,
Демид направился на улицу Воровского, где в высоком доме с мансардой, рядом с горным техникумом, жил Трофим Иванович.
Поднялся на второй этаж («бельэтаж», как сказал перед отъездом Трофим Иванович), остановился около двери, с удивлением разглядел три звонка и возле каждой кнопки надпись:
«Коваленко», «Груевская», «Колобок». Видно, соседи по квартире решили основательно отделиться друг от друга. Улыбнулся, нажал на кнопку «Колобок». Где-то послышались шаги, дверь открылась, и на пороге Демид увидел высокую женщину, уже в годах, но еще красивую, с тонким носом и полными, ярко накрашенными губами.
— Наконец-то! — воскликнула она. — Почему вы не пришли вчера вечером? Идите на кухню. В наше время забыли, что такое честность, доверие, уважение к старшим, к почетным званиям и заслугам. Я вчера выгнала вашего коллегу, но инструменты он оставил и сказал, что придет в девять. А сейчас который час?
— Не знаю, — ответил Демид.
— Ну вот видите! Вы не знаете, а кто же за вас должен знать? А тем временем вода из крана течет и течет. Спрашивается, можно жить в такой квартире?
Демид поначалу немного смутился от такой встречи, но вскоре освоился, и, как всегда, прежде всего оценив комичность положения, весело сказал:
— Вы ошибаетесь, я не слесарь, я к Трофиму Ивановичу.
— Так что же вы сразу не сказали? I — Просто еще не успел.
Женщина испепелила его взглядом, крикнула куда-то в глубину коридора: «Трофим Иванович, это к вам» — исчезла за шкафом, где, казалось, и двери-то никакой не было. На ее месте тут же выросла высокая фигура Колобка.
— Здравствуйте, Трофим Иванович!
— А, это ты, чего тебе надо?
— Принес вам немного денег, — ответил Демид,
— Правду говоришь? Интересно... Ну проходи.
Колобок открыл дверь своей комнаты. Была она
светлая, высокая, с двумя окнами. Мебель, знакомая Демиду, стояла в том же порядке, что и в квартире на Фабричной улице, и потому новая комната настолько походила на прежнюю, что Демид, переступив порог, оторопело остановился. А вот сам Колобок чем-то изменился. Пшеничные усы, полные щеки, залысины остались теми же, но двигался и говорил он степенно, не торопясь, с достоинством, словно стал значительной персоной.
— Садись, — величественным жестом указал на кресло Колобок. — Рассказывай.
— Все хорошо, — ответил Демид, — и я рад видеть вас, Трофим Иванович, в добром здоровье.
— Да, да, на здоровье не жалуюсь. Ну, как там Фабричная улица?
— Мы с Ольгой Степановной переберемся на Борщаговку месяца через полтора. А вы как поживаете?
— Поразительно, — сказал Колобок, словно не расслышав последнего вопроса, — просто слов нет, насколько мы не знаем себе настоящей цены. Вот такой человек, как я, много лет пропадал на какой-то Фабричной улице без настоящего, достойного его общества.
В этот момент в дверь постучали, и Колобок быстро поднялся, шагнул к двери, распахнул ее.
— Я счастлив приветствовать вас, Анастасия Петровна.
— Вода на кухне все течет и действует мне на нервы. Я просто не могу выдержать таких психологических нагрузок. Ваш гость произвел на меня лучшее впечатление, нежели вы. Может, он что-нибудь способен сделать с этим краном?
—- Наверное, смогу, — сказал Демид, улыбнувшись,— вот только инструменты...
— Они лежат на кухне со вчерашнего дня..,
Колобок посмотрел на Демида с надеждой.
— Когда закончите работу, я приглашаю вас обоих зайти ко мне на минуту, — сказала женщина и величественно удалилась.
— Трофим Иванович, — проговорил Демид с улыбкой, — что с ней? Странная какая-то...
Трофим Иванович от возмущения даже руками всплеснул.
— Тс-с-с, — прошипел он. — Как ты можешь! Ведь не знаешь, кто она, а говоришь! Из бывших князей Груевских, внучка камер-фрейлины императрицы-вдовы Марии. Звучит? Дворец, в котором сейчас Верховный Совет дает приемы, бывший ее дворец.
— Трофим Иванович, и вы туда же. В своем ли уме? — Демиду показалось, будто он сам помешался, настолько нелепы, смешны были слова Колобка,
— Обо мне не беспокойся, я в полном порядке. Просто мы все забыли свои традиции, свою родословную. Анастасия Петровна открыла мне глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110