— Можешь не сомневаться, у меня все пятерки.
Они стояли в коридоре и почему-то не могли расстаться, хотя у каждого была целая прорва дел. Демид опомнился первым.
— Послушай, — сказал он, — у меня есть конкретное предложение: завтра едем в Гидропарк. Ты когда в последний раз видела Днепр?
— Тысячу лет не видела, — засмеялась Лариса, — а зачем мы туда поедем?
— Как зачем? Купаться, загорать, дышать свежим воздухом.
— А что? Может, и поедем, — услышав свои слова, Лариса удивилась, настолько они ей показались неожиданными.
— Прекрасно, — обрадовался Демид, — встречаемся в десять около «Элиона».
— В десять около «Элиона», — повторила Лариса.
— Смотри не опаздывай! — Не опоздаю.
Они разошлись в разные стороны: Демид — в деканат мехмата, Лариса — к выходу.
— Хорошо же будет выглядеть ваше личное дело, — сказала секретарша, — когда я покажу его декану. Он, по-моему, выгонит меня с работы. Где были ваши глаза?
— Какие глаза?
— Обыкновенные. Нет ни одной фотографии! Это просто несерьезно, товарищ Хорол, или, может, вы думаете, что рабочим с ВУМа многое позволено и вы имеете право нарушать инструкции и положения? И это
ОАО
называется дисциплинированный рабочий класс! Без фотографий ваше дело недействительно. Все.
Пришлось Демиду, выйдя университета, направиться в парк, где в уютном уголочке разместился фотопавильон. В парке было много детей, с игрушками, дудка- га, на детских велосипедах; на скамейках, расставленных поодаль, отдыхали пожилые люди, скорее всего бабушки и дедушки, молодые мамы с колясками. И был особый смысл в том, что в центре этой веселой круговерти возвышался памятник Тарасу Шевченко. Великий кобзарь словно наблюдал за детьми, любуясь их веселой и деятельной сутолокой, радуясь счастью, о котором мог только мечтать.
Подойдя к высоким стеклянным дверям павильона, Демид увидел, что к ним приварены железные скобы: двери на ночь, наверное, закрывают на висячий замок. Он отметил это абсолютно автоматически, подумал и улыбнулся: неужели настолько сильно влияние Аполлона Вовгуры, что и он, Демид, начал приглядываться к замкам. Вошел в просторную комнату, стены которой были увешаны прекрасно исполненными фотографиями писателей, художников, артистов, даже знаменитый когда-то футбольный вратарь тоже оказался в этой галерее.
Но поразили его в комнате не эти фотографии, а присутствие Ларисы. Она сидела в кресле у окна, посматривала вокруг своими спокойными огромными глазами, ожидая, когда мастер вызовет ее.
— И тебе понадобилась фотография? — засмеялся Демид.
— Так же, как и тебе, — сердито ответила- девушка, ей показалось, что Демид нарочно пришел вслед за нею, но через минуту, убедившись, что он не собирается ей докучать, оттаяла.
За невысоким барьером около письменного стола сидела женщина, заведующая фотоателье, и что-то обстоятельно рассказывала Ларисе, будто поставила перед собой задачу подробно информировать девушку о своем хозяйстве.
— Вот здесь, — плавно поведя рукой, она указала на стены, — вы можете увидеть художественно исполненные фотографии выдающихся людей Украины. Я уверена, что когда-нибудь издадут соответствующие альбомы, и моя скромная заслуга будет отмечена.
Лариса слушала, а взгляд Демида был прикован к холеным, красивым рукам заведующей, точнее, к ее правой руке, державшей ключ. Демид сразу понял, что это ключ от сейфа. У ключа две бородки, семь выступов, знакомая форма. Белокриницкий завод. Попробуем приблизительно запомнить выступы... Рядом на столике целая куча рекламных проспектов. Взял один, наскоро записал цифры, сунул в карман, и сердце почему-то обдало веселым озорным холодком.
— Ты улыбаешься? — недобро спросила Лариса.
— Интересно товарищ рассказывает, — ответил Демид.
В эту минуту из-за портьеры, висевшей над входом в другую комнату, вышел раскрасневшийся от духоты пожилой мужчина в костюме при всех орденах и медалях.
— Прошу, — обратилась к Ларисе заведующая, — ваша очередь. — Она отпустила орденоносца, выдала ему квитанцию и снова принялась рассказывать про писателей и артистов, которых ей доводилось встречать в жизни, и все это время словно играла ключом, который то появлялся, то исчезал в ее холеных руках. У Демида было достаточно времени проверить свои наблюдения, хотя глазомер остается глазомером. — Один раз выступ показался двойкой, присмотрелся — вроде бы тройка. Теперь понятно, почему Вовгура все записывал: нельзя полагаться на память.
Лариса вышла из комнаты, тоже раскрасневшаяся и будто слегка уставшая от духоты.
— Пожалуйста, прошу вас, — обратилась заведующая к Демиду.
— Счастливо, — кивнула Лариса.
Демид вошел. Фотограф, не отрываясь от фотоаппарата, попросил его сесть на стул, стоявший около белого экрана. Демид послушно замер перед объективом и в этот момент в правом углу увидел сейф белокриницкого завода, выпуска 1960 года. Улыбнулся ему, как старому знакомому.
— Прошу вас не улыбаться, — строго предупредил мастер, — фотографии с улыбкой для документов не годятся.
Глава двадцать седьмая
Утро, а солнце уже палило нещадно, август набирал силу. Демид стоял около «Элиона», дожидаясь Ларису. Вопроса, придет она или не придет, почему-то не возникало. Подумал об этом, лишь глядя на часовую стрелку, перескочившую за цифру десять.
«Это влюбленные терзают себя сомнениями, — подумалось ему, — а мы просто друзья. Если не смогла прийти, пойду на Днепр один, никакой трагедии».
С удивлением отметил, что кривит душой. Трагедии, конечно, нет, а все-таки обидно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110