Встретила Катерина и Софью Алексеевну, прямо как родная обрадовалась врачиха, в гости пригласила, чтобы с Витенькой пришли, Женечка уже большая, в четвертый ходит, по-прежнему живет у бабушки. Сама Софья Алексеевна тут стала работать, санитарным врачом по детским садикам, из психбольницы ушла, ездить далеко, и вообще устала она от них. Катерина тоже пригласила Софью Алексеевну и ни с того ни с сего вдруг спросила про книгу, про Марфу-посадницу, спросила и покраснела. Сдуру, наверно, ляпнула, не подумавши. Тоже, мол, туда же, но Софья Алексеевна как
будто даже обрадовалась, охотно отозвалась, еще раз пригласила Катерину, приходите, мол, потолкуем и о моей книге, дело это сложное, в двух словах не скажешь. Катерина в свою очередь почувствовала какой-то прямо прилив, как бы даже возвысилась над самой собой втайне, и еще больше покраснела, уже от другого покраснела, вот разговаривает о книге, о Марфе-посаднице, с Софьей Алексеевной, такой интеллигентной дамой, надушенной и вообще, разговаривает, как будто так и надо и ничего в этом такого нет. Обязательно придем, Софья Алексеевна, и так далее. Ободренная вниманием, Катерина начала про Витька рассказывать, как мучились, не могли в детский сад устроить. Софья Алексеевна сказала, что, конечно, она бы помогла устроить, если бы это понадобилось сейчас, а сейчас, поскольку в школу пора, советую вам, Катенька, в спецшколу устроить, обязательно туда, там, знаете, языки, преподавание ведется на иностранных языках и, знаете, перспектива, настоятельно советую, пусть сам сходит Борис Михайлович. И даже адресок дала, тут же вынула из сумочки ручку, вырвала листок из блокнота и написала Катерине адрес спецшколы. Будут вместе с Женечкой.
Поближе к осени, когда дети уже на учет были взяты по своим районам, Катерина заставила Бориса Михайловича сходить в эту спецшколу. К директрисе зашел в кабинет вместе с Витьком. Так, мол, и так, хороший человек посоветовал к вам обратиться, сам на заводе работаю, член партии, на фронте был и так далее. Директриса, серьезная дама, видная, строго слушала, потом спросила, в каком районе проживает проситель. Борис Михайлович ответил. Ну, вот и записывайте в школу своего района, там, где положено. Борис Михайлович возразил, в свою, мол, он знает, в свою и без его просьбы запишут, но хотелось бы в вашу, в спецшколу, на языках учить, перспектива и так далее. Директриса еще раз объяснила, что не может, Борис Михайлович в свою очередь еще раз повторил свою просьбу, еще раз о своих заслугах сказал, прибавил еще, что и отец воевал и тоже имеет награды. Взаимонепонимание затягивалось, потому что Борис Михайлович, чем больше сопротивлялась директриса, тем с большей настойчивостью просил, упрямился, не уступал, потому что уже почувствовал ценность этой школы, раз уж с такой силой сопротивляется директриса.
Витеньке с самого начала не понравился этот разговор, и он все время дергал отца за пиджак, а теперь, когда уже и ему стало все понятно, он просто потащил Бориса Михайловича к выходу. Пришлось подчиниться и уйти без всяких результатов. На улице Борис Михайлович заметил Витеньке, зачем он так невежливо тянул его за пиджак, если бы не тянул, то отец обязательно бы добился, потому что эта директриса не понимает сама, что говорит, Борис Михайлович обязательно бы доказал, что она не права. А Витек сказал, что ему было стыдно стоять. «Подумаешь, стыдно. Ты что, разве не хочешь на иностранных языках учиться?» — «Не буду на иностранных».— «А вырастешь, поедешь в какое-нибудь государство, а говорить по-ихнему не будешь уметь?» Витек в свои семь лет уже хорошо был начитан и вообще был неглупым мальчиком, поэтому он ответил отцу сразу, что без переводчиков в чужие государства не поедет. И Борис Михайлович как-то сразу успокоился. Черт с ней, с этой спецшколой, пусть будет Витек как все, пусть на русском языке учится. Катерину он тоже уговорил быстро. Согласились учиться в обычной школе на своем русском языке. И Витек стал учиться, причем на одни пятерки, до самого пятого класса учился лучше не надо. Первый раз споткнулся именно в пятом классе. На чем же? На сочинении. Раньше, в четвертом, он не любил эти сочинения. Как ты провел каникулы? Или как ты помогаешь св'оим родителям и так далее. Не любил писать, а всегда получалось на пятерку, а тут вдруг захотелось. Долго мучился, карандаш грыз, потом с карандаша переписал чернилами в тетрадку, матери показал. «Отец, ты погляди, какое сочинение написал Витек, у меня даже слезы выступили, честное слово, ты только почитай». Борис Михайлович прочитал и тоже одобрил, красиво написано, как листок на березе жил, как ему хорошо и весело было зеленеть, греться на солнышке, тень для ребятишек бросать, чтобы не жарко им было, а потом пришла осень, стал листок желтеть, и однажды ветер дунул, и листок оторвался. Пока он летел на землю, перекувыркивался в воздухе, он все вспоминал про свою жизнь, про то, что она больше никогда не вернется, и еще не успел все припомнить, как упал на асфальт и смешался с другими такими же, и по ним стали ходить сапоги, туфли на острых каблуках и даже собаки стали бегать, а потом их всех смел дворник в одну кучу и поджег, и горели они с дымом целый день. Витек был очень доволен, что так высоко оценили его сочинение отец и мать, он даже подумал, что, может, вообще будет сочинять, и в газету пошлет, в «Пионерскую правду». До этого он не думал ничего подобного, до этого он сочинил всего один
стишок «Летают в небе три бога», но это еще маленьким был, да и сочинил ночью и вообще забыл про эти глупые стишки, если бы не напоминали дома, перед знакомыми не хвастали, но это другое дело, про березовый листок, это действительно хорошо вышло, сам не ожидал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91