И Васька вступился за испуганного насмерть парня:
— Оставь ты его, Валерка! Пусть идет себе!
— Надо разобраться, что к чему, —хмуро уронил Мотыль.
— Пятеро на одного,— пропищал от вагранки Мышка.— Нечестно!
— Да брось ты свой ломик! — рассердился и Мамлюк.— Сказано ведь тебе — надо толком разобраться.
— Давайте разберемся!—Антрацит с силой вогнал в земляной пол погнутый ломик, оперся на него и сразу быка за рога:— Кто на кого кинулся? Он на вас?
— Вообще-то мы,— промямлил Шмотка.
— Ага! — изрек довольный Антрацит. Он в предвкушении скорой истины сощурился, плотно сжал губы. Ему — это было видно всем — нравилось выступать в роли судьи.
— Но я не хотел,— заторопился Шмотка, опасаясь, что Антрацит его неправильно поймет.— Мне Аким сказал...
— Кто? — Антрацит слегка развернул голову правым ухом к Шмотке и, глядя куда-то в угол вагранки, скороговоркой переспросил: — Кто-кто?
— Аким! — уже увереннее подтвердил Шмотка.— Они, кажется, не поладили.
— Чего же ои сам не полез? — усомнился Антрацит.
— Не знаю.
— Тут что-то не так,— Антрацит энергично разогнулся, подступил к Шмотке.— Не мудри!
— Век матери родной не видать! — горячо поклялся Шмотка.— Правду говорю!
— Я так и думал, что это затея Акима,— Васька подошел к ломику, торчавшему в полу, поднатужился, вытащил его и бросил в яму, где стоял ковш с металлом.— А что с тем, которого я болтом зацепил?
— Вроде бы не жалуется. В порядке, значит.
— А что же сказал Аким после всего этого? — поинтересовался Васька.
Шмотка пожал плечами: а что он должен был сказать?
— Ничего не сказал.— Потом вдруг вспомнил: — Аким перед тем, как послать нас, предупредил, чтоб того... не очень били.
— Ну с ним все ясно,— Васька встал рядом с Антрацитом, кивнул Шм.отке.— Шагай с богом!—и добавил насмешливо: — Привет Акиму!
Мотыль одобрительно качнул головой. Мамлюк с облегчением заулыбался. А Мышка вызывающе предупредил:
— Передай Акиму, что и его вот так же заловим!
Однако Антрацит не был так благосклонен, как другие. Он долго, молча рассматривал Шмотку — размышлял. Но, видимо, ничего путного не придумал.
- Ладно, топай! — наконец смилостивился он.— Но помни, еще раз такое случится,— указал на Васькин синяк,— быть тебе в котле!
Шмотка благодарно засопел и, пользуясь подходящим моментом — Антрацит великодушно отвернулся и как будто не обращал на него внимания,— постарался побыстрее проскользнуть мимо страшного судьи. Однако стоило Шмотке поравняться с ним, как Антрацит в приливе чувств отпустил ему такой подзатыльник, от которого тот чуть не растянулся у вагранки. И, глядя на всех своими по-цыгански черными глазами, Антрацит с готовностью пояснил:
— Надо же все-таки преподать хоть какой-то урок воспитания наглецу!
— Правильно! — просиял Мышка.— Пусть знает наших!
Еще выпив по стакану бурлящей от газа пронзительно-холодной воды, бригада котельщиков дружно и победоносно двинулась из литейного. Впереди, как и положено исполняющему обязанности бригадира, Антрацит. Рядом с ним — весело-суетной Мышка.
— Будь начеку, Вась-Вась,— обернувшись, счел необходимым предупредить Антрацит.— Аким — это такая сука! — И, подвигав насупленными бровями, сумрачно вздохнул.
Легкая победа над перетрусившим Шмоткой— впятером на одного, как верно подметил Мышка, да еще с издевкой, с бандитским выбрыком Антрацита — испортила Ваське настроение на весь день.
«Неужели,— размышлял он,— Валерка и вправду мог столкнуть Шмотку в котел с расплавленным металлом? Ведь Шмотка, плохой он или хороший, все-таки человек... Да кошку и ту невозможно сбросить! Живая, что ни говори!—И с усилием пытался убедить себя:—Нет, это была игра! Жестокая и, если разобраться, никому не нужная».
Хотя все может быть... И услужливая память преподносит Ваське давно услышанный им разговор и бригаде, что, дескать, Антрацит - гад. Он как-то мать избил да так, что она в больнице лежала. Антрацит потом плакал, каялся, говорил, что случилось такое по пьянке. Дал зарок— В рот вина не брать, и месяцев восемь действительно держал слово...
До конца смены Васька исподволь наблюдал за Антрацитом. Человек как человек. Деловито бегал по цеху, командовал, поблескивая черными круглыми глазами. Разрумянился весь, и сегодня был как никогда весел и разговорчив. То хвалил Мышку за расторопность — тот по его наущению стащил из кладовой токарей два куска хозяйственного мыла: мол, надо же и ремонтникам не только в керосине руки мыть! — то ласково пожурил Мотыля за склонность помногу есть: сам себе зубами могилу роешь! Задумайся, Лешка, пока не поздно. Ну какой, скажи, организм выдержит такое? И он делал широкое, кругообразное движение руками, будто обнимал ими планету. Мотыль с кисло-пренебрежительной физиономией отмахивался от него, как от большой назойливой мухи.
От внимания Антрацита не ускользнула и Васькина мрачность. Он ее понял по-своему.
— Не расстраивайся, Вась-Вась. Что такое Аким? — Он устрашающе поднял огромный кулак.— Я поговорю с ним. А если тронет тебя хотя бы пальцем,— Антрацит набычился, побагровел,— пусть тогда пеняет на себя. И еще пару слов по секрету,— Антрацит отвел Ваську за металлическую перегородку, чтобы их никто не мог услышать, и доверительно зашептал:—Ты того... не очень-то доверяй этой... как ее?.. Зосс. Я поспрашивал у ребят о ней. Она давно с Акимом таскается и навер-
няка спала с ним, и не раз. Поверь мне, не пора она тебе...
— Да ладно уж,— глухо пробормотал Васька. Ах, если бы знал Антрацит, как его сейчас люто ненавидели!
Васька ушел в другой конец цеха, сел на обрубок рельса у стены, смял пятерней лицо и почувствовал, как смрадно-горячая, черная смола обиды наполняет душу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60