Все четыре росли на одном месте. Ну, а что, если и пятый там же еще остался? Дядюшка Елеменский пойдет за мной и, может, найдет, его. Гм... А грибную семейку, мол, в один кузовок кладут!
ВСТРЕЧА С ДЯДЮШКОЙ РАФАЭЛЕМ
Когда я вышел из лесу, первым делом встретился мне дядюшка Томашович. Тот самый, что в духовом оркестре на корнете играет. Дядюшка Томашович играет первый голос, дядюшка Белай — второй. Оба они люди хорошие, и оба, с тех пор как начал я учиться на геликоне играть, со мной подружились. Иной раз остановят меня на улице, а ребята глаза таращат: о чем это я со взрослыми говорю?
— У с-йиг нет диезов.
— У с-йиг нет диезов? — глядя на меня, щурится дядюшка Рафаэль. При этих словах он как-то так чудно горбится, и все ребята, которые это видят, покатываются со смеху.
— У с-йиг ничего нет.
— В самую точку попал! — восклицает дядюшка Рафаэль. После этого он расправляет плечи и накидывается на мальчишек: — Вы-то чему смеетесь?
— А мы не смеемся.
— Ну и сыпьте отсюда!
Он топает ногой, и им приходится отступить.
Сейчас он на мое приветствие ответил и тут же меня проверять принялся.
— На какой счет вальс играют? — спросил он.
— Вальс играют на три четверти.
— А польку? — продолжает он свой допрос.
— Польку на две.
— А марш?
— Тоже на две.
— Вижу, ты вперед подвигаешься,— похвалил он меня.— В мою книжку заглядывал?
— Заглядывал.
— Хорошая книжка... По ней мальчуган вроде тебя многому научиться может. Не врешь, в самом деле заглядывал?
— В самом деле...
Он улыбнулся мне и дальше было пошел, но вдруг вспомнил о чем-то.
— Послушай-ка! Хочешь подработать? — спросил он.
— Подработать? А где?
Сперва я подумал, что, видно, он по грибы собрался, а сейчас, когда меня встретил, передумал и предпочитает у меня грибы купить.
— По-моему, подработать ты был бы не прочь.
— Подработать? А где?
— Вместе со мной.
— С вами?
— Ну да.
— Но ведь вы коров пасете?
— Да, коров пасу. Ну так что? Плохая разве работа пастухом быть?
— Работа ничего.
— Тебе, кажись, не больно по вкусу такое дело. Ты доктор, что ли?
— Не-ет.
— Я так и думал. А знаешь, сколько у меня коров в стаде? Сто двадцать!
— Так много!
— И по-моему, тоже много. Сто двадцать коров, да еще телок около семидесяти.
— Так много! — повторил я.
— Я еще бычков не помянул.
— А сколько же бычков вы пасете? — спросил я, желая показать, что я и взаправду работой его заинтересовался.
— Это уж дело мое. Я потому и спросил, не хочешь ли ты подработать.
— Заработать-то я бы хотел...
— Гм... А тебе коров пасти не хочется?
— Коров? Гм... — тоже в свою очередь хмыкнул я.— Вы их один пасете?
— Один. Здесь вон, на Грефтах, пасу. Ежели знать хочешь, тут получше всякого курорта будет. Заманивать тебя я не хочу. Мать твою я уже спрашивал, а она сказала, чтоб я с тобой потолковал.
— Мама? Когда же вы с ней говорили?
— Раз я что говорю, значит, так оно и есть. Здесь я пасу. Мне все обещают дать помощника, да что-то никого не пришлют. Стар я стал, и нет у меня в ногах прежней прыти. Закричать-то я на нее закричу, а уж угнаться мне за ней не под силу.
— Я у председателя спрошу.
— Чего ж тут спрашивать? Помощника мне давно обещают и все никак не пришлют.
— А у вас корнет при себе есть? — спросил я еще.
— Понятно, есть. Разве здесь, в лесу, без корнета обойдешься?
Я снова хмыкнул.
— Когда придешь-то?
— Когда скажете, тогда и приду.
— Завтра с утра? Идет?
Я кивнул.
КАНИКУЛЫ С ДЯДЮШКОЙ РАФАЭЛЕМ
Вот так я и ушел из деревни. Вещей взял с собой совсем мало. Из одежды кое-что да две-три книжки. Вернее, две книжки и тетрадь. В нее я записываю все, что о духовом оркестре узнаю. Грушковецкий духовой оркестр еще в то время возник, когда~ дядюшка Томашович был чуть постарше меня. Тогда пастухом деревенским был дядюшка Загрушка. Перед каждым домом щелкал он кнутом, на верхнем и на нижнем конце улицы в корнет трубил. Корнет купил он у Галамбоша за семьдесят пять крон. А Галам- бош этот кралевский пастух был, то есть родом из Крале- вой. По словам дядюшки Рафаэля, Галамбош продал Заг- рушке корнет и научил его играть гамму. Остальному дядюшка Загрушка сам научился. Правда, кое-что он узнал, пока был в солдатах, но все равно и так о дядюшке
Загрушке можно сказать, что у него выдающийся талант. А потом стал в деревню ходить покойный Сланинка. Родом он из Омпитала и много лет был военным капельмейстером. Вот этот Сланинка вместе с дядюшкой Загрушкой и основал грушковецкий духовой оркестр.
— У грушковецкого духового оркестра своя традиция есть,— говорил дядюшка Томашович.
— Традиция?
— Да.
— Какая традиция? — спросил я.
— Славная традиция.
— А что такое традиция?
— Традиция создается, когда что-нибудь, возникнув, долго существует и живет.
— Духовой оркестр наш существует, а традиция в том, что он до сих пор жив и все еще людям дорог.
— И дядюшка Загрушка тоже традиция?
— И он.
— И дядюшка Сланинка?
— Да.
— Но дядюшка Сланинка уже умер.
— Все равно. И ты традиция.
— И я?
— И ты...
Я все это записал. И много еще чего другого занес в тетрадку. Постепенно я всю ее испишу. На первой странице я написал: «Каникулы с дядюшкой Рафаэлем». Пониже в скобках поставил: «Мои заметки». И дальше все, что дядюшка Томашович мне рассказывал, и то, о чем мы с ним говорили.
— Дядя Рафаэль!
— Что?
— Какая это птица?
— Воробей.
— Это не воробей.
— Нет, воробей.
— Как ты узнал?
— Он щебечет.
— Воробьи не щебечут.
— Нет, щебечут.
— А олень?
— Олень трубит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23