Как мне кажется, получился весьма дельный парень. Такой вполне может командовать отрядом или ротой.
Фотография, которую я приберег себе, так и осталась лежать в нагрудном кармане, ее уже больше нет.
Когда я впервые взглянул, на снимок, у меня промелькнула мысль, что грудь гимнастерки вполне могли бы украсить и два моих «Георгия», которые я оставил дома у матери в комоде. Тогда, во время отступления и в предчувствии боев, они казались совершенно ненужными. Прошлые сражения и награды позабылись. Но потом жизнь стала поспокойнее, вот даже сфотографироваться смог.
Наверное, все же лучше, что они остались у меня дома. Не из-за меня. Во время сбора на демонстрацию я оказался свидетелем шумной ссоры. Один красноармеец вцепился в другого, вовсю матюкался и тряс свою жертву так, что все четыре его Георгиевских креста на выцветших оранжево-черных ленточках жалобно позвякивали.
Ах ты сволочь, угодник царский, нацепил на себя кресты кровавого Николашки, хочешь испоганить праздник трудового народа! Ты их за кровь братьев своих получил, да? Да я их с тебя вместе с гимнастеркой сдеру и в выгребную яму выкину' Поглядите-ка на сукиного сына, потешается над кровью жертв революции! По-твоему, царя со всеми его орлами и крестами еще с престола не спихнули, да? Ждешь обратно своего благодетеля?
Но тут коса явно нашла на камень.
А ну, живо убери свои грязные лапы, крыса тыловая. Еще неизвестно, на каком таком продовольственном складе ты, как таракан, отсидел всю войну в щели и жировал за счет других, а теперь, когда мы, фронтовики, провернули революцию, и ты выползаешь на поживу! Смотри, какое брюхо на^ел! Не ты мне эти кресты на грудь вешал, не тебе и сдирать. Я их кровью своей заслужил, битых четыре года кормил в окопах вшей, две пули словил за это время, пока такие, как ты, за линией фронта задницу себе отращивали! Убирайся добром, пока я кишки твои грязные на штык не намотал! Истинное дерьмо, примазавшееся к революции, вот ты кто. Прочь с глаз моих, чтоб тебя водой не смыло!
Тут вмешались другие красноармейцы и разняли сцепившихся.
Я и не знаю, как тут решить. Дело это не такое простое. Конечно, кресты царские, но однако же! Большими звездами да лентами наделяли знатных вельмож за заслуги перед царским двором и за верность царю, но солдатские кресты — их и впрямь приходилось оплачивать кровью.
Полным Георгиевским кавалерам, тем немногим, кто остался в живых, даже царь, несмотря на все свое высокомерие, один раз в году оказывал честь в день своего тезоименитства. Этих людей, даже простых рядовых солдат, приглашали во дворец на торжественный обед. В память об этом каждый мог взять с собой серебряную стопку, из которой во время обеда пил водку. Не так уж и густо за все пережитое, раны и страхи.
Ребята мои преподнесли сюрприз. Когда мы уже пошли колонной, они развернули на двух свежеошкуренных ольховых шестах красное полотнище. На нем неровными жирными буквами было выведено: 1-й Нарвский Партизанский Хулиганский Отряд.
Я не оборачивался, и без того знал, что ребята тянутся за мной, как нитка за иглой. Увидел лозунг, лишь когда мы прошагали мимо начальства. Кто-то смеялся и указывал пальцем, другие на ухо переводили тем, кто не знал эстонского, кое-кто осуждающе хмурился. Повернулся, прочел, но только что уже поделаешь. Потом как следует отчитал за эту мальчишескую выходку. Однако хоть я и старался побыстрее умотнуть, не успели мы еще в седло вскочить, как примчался вестовой и передал, Н что меня срочно требует к себе Дауман. Официально мы уже были приписаны к Тартускому полку Яновского, однако Ансис все еще не избавился от ощущения, что он по-прежнему в ответе за всех нарвитян. В дверях штаба в нос мне ударил густой медовый запах хорошего трубочного табака. Недостатка в этом добре не было ни в одном отряде, хватало и штабу. Мне этот запах вдруг напомнил старшего брата. В последний раз Юрий побывал дома летом тринадцатого года, когда его пароход но случаю доставил в Нарву груз хлопка. Мы не видели его уже несколько лет и теперь уж никак не ждали. Оказалось, что он переходил с парохода на пароход, не задерживаясь нигде настолько, чтобы выслужить отпуск для поездки домой. И на этот раз он нас заранее не известил. Может, посчитал почту слишком неспешной или сам узнал о порте назначения только в море. После того как Юрий ушел в матросы, он вообще присылал о себе лишь скудные вести на видовых открытках. В Зундском проливе прихватил шторм, три человека утонуло. На Доггер-банке задели килем дно, так что тарелки с супом полетели со стола, но все же сами снялись. На реке Святого Лаврентия, ниже Квебека, застряли во льдах, просидели три недели. Названия судов и портов менялись, о том же, как идут дела у него самого, ни слова.
Юрий и дома не отличался словоохотливостью. Сам я того случая не помню, едва только родился, но мать частенько рассказывала, как Юрий однажды весной девяносто четвертого года пришел раньше времени из школы. На расспросы не отвечал, лишь сопел, а когда уже больше не мог отмалчиваться, пробубнил наконец: да так, у мальчишки одного понос открылся. Такой ответ, по мнению матери, не отличался убедительностью, ей стало ясно, что ее дорогой старший сынок попросту удрал с уроков и заврался. В сердцах схватила из-за печки пучок розог, которые давным-давно пересохли и стали ломкими, но и на этот раз порка миновала Юрку. Мать у нас была очень добрая и рассудительная, ей стало жаль этого маленького взъерошенного мальчишку, который и на брань слова из сеЬя не выдавил. Тогда мать пошла к соседям узнать, у них тоже школьники в семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102