Уж ясновидцем-то он, во всяком случае, не был, хотя и точно угадал, откуда грозит опасность. В тот момент от такой точности попадания меня аж мороз пробрал.
Между прочим, товарищ комиссар, мне следовало еще в самом начале сказать вам, что тот парень с винтовкой личность подозрительная. Вы его проверяли? Он тут крепко уговаривал удрать вместе с ним в Нарву, когда командир оставил его караулить меня. Сказал, давай цапнем мешочек с отобранным золотом, только нас и видели, все лебезил да божился, что там честно поделит деньги, только половину и возьмет себе. Мол, у него родители в Нарве, тут жизнь дрянная, а немец все равно до Питера дойдет, кто его тогда еще домой пустит. Не иначе, собирался по дороге меня прикончить и в одиночку с золотом бежать к немцам. Сделать это ему было бы нетрудно. Я потребовал, чтобы меня отвели назад в амбар, он еще грозился, что пристрелит, будто бы при попытке к бегству. Не глядите, что молодой, испорченный уже, черные замыслы в голове, такой за горсть царских золотых пятирублевок продаст саму революцию.
Ах ты, гадина, вскричал я. Такая лютая злоба меня охватила, что в глазах потемнело, это ты сманивал меня в Нарву, никак не отставал, пока я не лязгнул затвором.
Видно, я слишком уж резко взмахнул винтовкой. Авлой прикрикнул на меня. Так это ты ловил гусей за околицей? А не у тебя ли сбежала монашка? А теперь еще и такую чушь несешь!
Велел отобрать у меня винтовку, а самого отправить в Ямбург, уж там-то разберутся, что я за человек. Виллу пытался было поначалу возражать, божился, что знает меня как облупленного, старик нарочно поклеп наводит, не мог я предложить ему подобное. Все напрасно. Авлой отбрил: вы что, знаете его так же хорошо, как немцев на своем отрезке границы? Эта ваша осведомленность и провалила нашу операцию. Лучше не вмешивайтесь, у меня свои полномочия!
Виллу не смог возразить. Яан, может, и смог бы, а Виллу ведь себя еще командиром не чувствовал. Ладно, сказал он, только я прискачу следом за вами в Ямбург и вызволю его из трибунала. Ваше дело, попробуйте, если вам нечем более разумным заняться в отряде, словно холодной водой окатил его Авлой. Так и быть, скачите в Ямбург, вы там понадобитесь, придется отдать отчет о происшедшем. Я думаю, навряд ли командование полка оставит это дело нерасследованным, а сейчас вы тут как бы за старшего — пока вам не пришлют нового командира.
Нового командира мы сами выберем, как до сих пор выбирали, попытался повысить голос Виллу.
Хватит с нас этой анархии, гаркнул Авлой довольно зло. Командиров больше не выбирают. Вы эту новость, по всей видимости, тут, в лесу, проспали, как и многое другое. Предстоит потрудиться, чтобы навести у вас настоящий красноармейский порядок и дисциплину.
Виллу замолчал. Он действительно об этом не слышал. Может, Яа знал, но спросить у него мы уже не могли.
Гликман смотрел то на одного, то на другого, во время перепалки он благоразумно молчал, не вмешивался, но, как только все кончилось, опять полез: товарищ комиссар, мне что, можно будет теперь идти в Нарву выполнять свое особое задание? Мне ведь некогда, Реввоенсовет на меня надеется. Я же вам сказал, Смольный, комната двадцать шесть. Не то вынужден буду доложить руководству, что вы меня не пропустили. Как, собственно, будет ваша фамилия?
Прищурился и затаился, как рысь.
Между тем Авлой раздражался все больше, в то же время он чувствовал себя здесь самым высоким начальством, и это ощущение власти делало его особенно непреклонным. Власть остается властью лишь тогда, когда способна себя проявить Но тут, возможно, я и* ошибаюсь, не исключено, что Авлой просто побоялся взять на себя ответственность.
В полном составе — в Ямбург, уж там выяснят. Невинных освободят, виновные пойдут под трибунал.
Вот тебе, Зина, и все. До Ямбурга тшали вместе, лишь эта гадюка Гликман держался от меня подальше, как от чумного: видно, боялся, что могу в сердцах заехать ему по морде. И впрямь чуть не съездил. Так был зол, что хоть удерживай за руки. Тащись, как арестант, по дороге в Ямбург в то время, когда у ребят объявлена тревога, а людей у нас и без того мало. Но больше всего я злился на самого себя, что позволил аферисту так глупо себя попутать, не смог утвердить правду. Но в том-то и дело, что правда, по моему разумению, и для всех ясна, как божий день, как ее еще доказывать? Да и как покажешь, что черное это черное, а белое — белое, если этого в толк взять не хотят? Да что и говорить, если бы это полностью от меня зависело, но, на мое несчастье, существовал Авлой, и злая прихоть судьбы послала его в недоброе время именно в наш отряд.
Что было с Гликманом дальше, этого я не знаю, потом я его уже не встречал. Не сомневаюсь, что он каким-то образом выкрутился. Придумал, должно быть, еще какой-нибудь номер комнаты или фамилию себе в свидетели. Не было у него никакого задания, это как пить дать. Думаю, просто удирал от красных, видимо, в Нарве его поджидало какое-то состояние. Я ничуть не сомневаюсь, что при его изворотливости он легко отделался. Такие всегда сухими из воды выходят. Ты его, случаем, в Нарве не встречала? Нет? Жаль. А то бы подошел, сказал бы пару ласковых! Черт его знает, может, он вообще никакой не Гликман, а просто ходил под чужим именем.
Вначале на меня довольно громко кричали, без конца требовали признания. Потом все же выяснилось, что прямых улик против меня нет, и Гликмана след простыл, о нем больше речи не было, да и Виллу ходил давать показания в мою пользу, мне рассказывали. История с гусями все же наполовину повисла на мне, хотя ни один житель деревни Аннинской не заявлял о том, что у него пропала какая-нибудь домашняя птица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102