Винтовка образца 98-го года вскоре не составляла для него никакой тайны, напротив — Давида уже интересовали особые тонкости, как, например, происхождение понятия «стреляющие дубинки». Он доискался, что оно ведет свое начало от древнейшего орудия, дульный срез которого был утыкан металлическими шипами, и в случае нехватки беприпасов они служили существенным подспорьем.
Солдатский мозг Германа Грота накапливал все традиционное и согласное с уставом, Давид же разыскивал, находил и собирал военные диковины, гонялся за военными редкостями, уникумами, а поскольку он рос в стране, значительная часть жизни которой занята была проблемой, как лучше убивать, то постепенно такие спецпознания хоть немного да прикрыли его позорное пятно, пятно его имени, блументалевское пятно, пятно Давида. Постепенно, немного и ненадолго: во-первых, людей, подобных Кастену, было в стране не так уж мало, во-вторых, тот самый, так сказать, пра-и-обер-Кастен крепко держался за свои скудные остроты и, несмотря на заметный спад интереса, нет-нет да вспоминал их, в-третьих, само время заботилось о том, чтобы имя Давид не считалось обычным именем.
А о том, чтобы Давид и его соученики узнали о характерных особенностях своего времени, позаботился тот же Кастен.
— Грот, Возлюбленный, встань и выйди к доске,— сказал он однажды ясным ноябрьским утром, причем сказал на сей раз на более многочисленную публику: на открытом уроке присутствовал педагогический совет школы и надлежало дать пример из родной к теме «Народ», и вот истинный немец истинно немецкий Мучитель Кастен выбрал для этого случая
/Стихотворение некоего Германа Бурте и предложил Давиду его прочесть.
— «К Германии» Германа Бурте. «К Германии»:
С неутолимым пламенем во взоре средь женщин чуждых пребываешь ты. В альпийском фирне возлежат персты, стопы омыла ты в Немецком море...
— Хорошо, достаточно, остановимся на этом. Что же имеется в виду в этой строфе?
— В этой строфе имеется в виду наша родина с географической и исторической точек зрения,— ответил, не задумываясь, Давид, ведь учитель Кастен объяснял им это уже не раз, и вновь удержался от вопроса о словах «возлежат персты», так как в их школе не прочь были получать сведения, но интереса у своих учеников к новым сведениям отнюдь не поощряли.
— В этой строфе пока что с географической точки зрения,— сказал учитель Кастен,— историческая предстанет лишь в следующей строфе. Итак, следующая строфа!
Ни чуждое заморское вино, ни ветр степей восточных одичалый не трогают тебя — всезнаньем Валы твое чело всегда озарено.
— Хорошо, довольно. Кто или что такое Вала?
— Вала — всеведущая жезлоносица из «Эдды»,— отбарабанил Давид, но услышал ворчание историка Памприна и увидел, что тот легонько покачал головой. Подобная реакция озадачила Давида, тем более что господин Памприн ворчал чрезвычайно редко, когда отвечал Давид Грот, знаток военно-исторических уникумов.
Кастен громко подтвердил:
— Да, Вала, всеведущая жезлоносица, всезнаньем ее, Валы, всегда озарено чело Германии. Однако мы преждевременно переходим к истории, вернемся к географии, Грот, и сейчас ты поймешь, почему именно на тебя пал мой выбор прочесть перед педагогическим советом истинно немецкие стихи «К Германии». Прочти нам еще раз первую строфу!
Давид прочел ее еще раз.
— Хорошо, очень хорошо! — радостно воскликнул Кастен.— Германия, наша родина, возлежит, стало быть, среди разных стран и морей, а что окружает ее?
— Разные страны и моря,— повторил Давид.— Немецкое море, например.
— Да, да, в нем она омывает свои стопы, это нам известно, так и написано в стихотворении, но Немецкое море — это Немецкое море, то есть тоже немецкая территория. Что же находится в иных краях, где нет Немецкого моря?
— А там альпийские вершины и восточные степи.
— Ну дальше, дальше, а что лежит за альпийскими вершинами и в восточных степях, что это, говоря собирательно?
— Говоря собирательно, это заграница.
— Ну вот, мы уже приближаемся к сути вопроса,— сказал Кастен, бросая взгляд на присутствующего на уроке директора,— вопроса, который мы сегодня в связи с примером из прочитанного стихотворения и разберем... Если человек надумал ехать за границу, что ему понадобится?
Давид Грот, одиннадцати лет от роду, еще никогда не думал ехать за границу. О чем он и сказал, и добавил: оттого-то он и не знает, что понадобится человеку, если тот надумал ехать за границу.
— Допустим,— сказал учитель Кастен,— мы вернемся к этому пункту. Пока спросим других. Кто знает, что нужно, чтобы ехать за границу?
Для класса проблема была внове, и ученики стали гадать. Юрген Клазен счел, что в подобном случае самое необходимое — чемодан. Гейнц Георг, сын мясника Калмейера, полагал, что самое главное условие — деньги, а Фриц Шеель, живший не в мире повседневности, а в мире сказок и легенд, убежденно объявил, причем его рассеянный взгляд обрел даже блеск и живость: кто отважится на подобное путешествие, тот, помня о драчливости чужеземных великанов, пусть прихватит прежде всего обоюдоострый меч.
Учитель Кастен, согласившись более или менее со всеми, пояснил, что в первую очередь в списке необходимых принадлежностей должен стоять документ, разрешающий выезд, так называемый заграничный паспорт.
— В противном случае,— продолжал Кастен,— любой человек уехал бы когда и куда ему вздумается, и никто не знал бы — почему. А именно это «почему» имеет первостепенное значение, когда кто-либо хочет отправиться за рубеж. Если, к примеру, кто-либо стремится в Южную Америку, дабы укрепить за границей тыл немецкой нации, задача, в решении которой и
вы принимаете участие, когда ежемесячно покупаете красивые синие свечи,— это желание достойнейшее, пусть такой человек едет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149