А там, глядишь, и Коратский массив осушим, землю нам дадут, дом свой поставим.
— Свой дом?
— Вот именно. И дворик у нас свой будет.
— А вдруг не возьмут меня на опытную станцию? Что тогда?
— Ну, такого цитрусовода, как ты, с руками оторвут. Вот посмотришь.
— А откуда им знать, какой я цитрусовод?
— Не волнуйся, знают. Еще как знают. Там директором у них отличный дядька. Он тебя знает.
— Откуда же он меня знает?
— Знает, и все.
— Как же он может меня знать?
Уча не ответил.
— Помнишь свое обещание, Ция?
— Какое обещание, Уча?
— «Какое, какое»... Ведь ты обещала осушенную землю в золотой сад превратить. Скоро придется тебе свое обещание выполнять, Ция, скоро.
Вот уже и берег. А на берегу сгрудились встревоженные купальщики, обеспокоенные их долгим отсутствием.
— А мы уже спасателей собирались звать.
— Мы думали, вы уже не выплывете.
— Они как дельфины плавают, море им нипочем.
— Еще бы, видно, на море выросли.
Ция тяжело дышала, грудь ее ходила ходуном.
— Почему вы так-далеко заплыли, почему?!— укоризненно отчитывала их крашеная.
Я солнце поймать хотел, — ответил Уча. Поймать солнце? удивилась Изольда. Вот именно Ну и что же, поймал?
— А как же. Вот оно мое солнце.
Ция стояла, как прежде, гордая и счастливая.
Солнце тут же сменилось луной, яркой, полной, сияющей, как солнце.
Берег моря и само море были освещены словно днем.
Ция и Уча босиком шли по песку. Обувь они держали в руках. Время от времени к ногам их ластилась белопенная, ласковая волна.
Пена переливалась тысячами пузырьков. Пузырьки поочередно лопались, исчезали, уходили в песок.
Они крепко держались за руки и шли, ничего вокруг не замечая. Они не слышали тихих вздохов моря, не чувствовали, что давно уже шагают по белой кромке пены. И все это потому, что никогда еще не были они так близки к счастью.
Одежда, надетая на мокрое, прилипала к телу, но они и этого не ощущали.
Уча тихонько напевал песню о Цире и розе.
А Ция перебирала в памяти бурные события сегодняшнего дня — все, что она увидела, услышала, пережила. Все это обрушилось на нее нежданно-негаданно: встреча с Учей, море, народ на пляже, издевки и восхищение женщин, Учино предложение, эта негромкая песня.
Никогда еще в ее жизни не случалось столько всего за день. Словно сегодня она заново родилась на свет и воспринимала все первозданно и изумленно. Как долго ждала она этого, дня! И как прекрасно прошел он! Рядом с ней шагал Уча, крепко держа ее руку и касаясь плечом ее плеча. Он пел лишь для нее одной и радовался только ей одной. Так вот и шли они к директору опытной станции.
— Ты про меня поешь, Уча?
— А про кого же еще.
— А может, про Циру?
— Ты моя Цира и ты моя роза.
Вновь запел Уча, но Ция прервала его:
— А вдруг директор не захочет взять меня на работу? Что мне тогда делать? Как же я останусь здесь, с тобой? Домой я уже не поеду. Я с тобой хочу!
— Ну и оставайся со мной. Когда директор узнает, почему ты остаешься, он наверняка примет тебя на работу, вот увидишь.
— А что ты ему скажешь, почему я осталась?
— Скажу, что мы решили новые побеги пустить.
— Так прямо и скажешь?
— Так и скажу.
— Нашел что говорить!— счастливо рассмеялась Ция.
Они остановились у самой кромки белой пены, повернулись лицом друг к другу и робко заглянули друг другу в глаза. Обувь упала на гальку.
— Уча...— изменившимся голосом прошептала Ция и крепко сжала его руки.— Нас увидят, Уча.
Белая пена шипела на песке, а легкая волна медленно раскачивала их обувь.
— Не надо, Уча.
Тела их внезапно отяжелели, и они опустились на белую пену, даже не замечая, что волна уже далеко отнесла их обувь. Уча обнял Цию за плечи и крепко прижал к груди.
Ция, словно осиновый лист, трепетала в его сильных руках.
— Уча...
Уча прильнул к ее губам.
Ция оттолкнула его руками... Вырвалась. И тут же пожалела об этом. Потом вскочила на ноги и понеслась по белой полосе прибоя. Уча бросился за ней.
Ция мчалась во весь дух, почти не касаясь земли ногами. Сверкали в лунном свете ее ноги.
Следом за ней несся Уча.
— Ция, Ция!
А Ция все бежала и бежала. Сверкали в лунном свете ее круглые коленки.
Позабыв про обувь, не чувствуя, что совершенно намокли, самозабвенно продолжали они свой неудержимый бег. Не разбирая дороги, мчались они, и фонтаны брызг взлетали из-под быстрых их ног. Насквозь промокшие, босые неслись они к опытной станции, чтобы поспеть до ухода ее директора Гванд- жи Букиа...
— Ция, Ция! Подожди меня, Ция. Постой, Ция!
Но Ция не слышала. Она бежала все быстрей и быстрей, опьяненная счастьем и первым поцелуем.
Уча знал, что Гванджи Букиа обычно допоздна засиживается в лаборатории станции, но ведь может случиться, что именно сегодня он уйдет пораньше.
Ция остановилась, не зная, куда бежать.
Уча нагнал ее.
— Мы не успеем. Директор, наверное, ушел...
— Это ты во всем виноват, Уча.
— Виноват, еще как виноват.
— Нашел время целоваться...— Ция не могла простить себе, что оттолкнула Учу.
— Я не хотел, Ция, честное слово, не хотел. Но не смог удержаться.
— Ах, ты еще и не хотел?— насупила брови Ция.
— Это ты не хотела.
— Кто это тебе сказал, что не хотела?— озорно, громко расхохоталась Ция. Она едва переводила дыхание, но смех ее был веселым и заразительным.
Уча тоже расхохотался облегченно и весело.
— Почему же ты от меня сбежала?— спросил Уча.
— А ты почему меня не догнал?
— Ты летела словно ветер, тебя догонишь, как же!
— А ты должен был догнать!
И они побежали снова, бежали по грязи, по лужам, не чуя под собой земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125