— Слишком уж прожорливы эти крысы. Интересно, сколько он протянет в этой дыре?
Мистер Килнер сидел в своей маленькой гостиной. Он выпил еще бренди, закурил сигару, просмотрел газету. Сейчас ему хотелось, чтобы в доме было не так тихо.
— Завтра скажу Хеннесси, чтобы остался ночевать у меня,— решил он.— Будет хоть какая-то компания. Когда остаешься в доме один, в этом есть что-то гнетущее.
Тут он вспомнил, что в доме есть кое-кто еще, и что этот кое-кто — человек, обреченный в самом расцвете сил и здоровья умереть с голоду. От этой мысли мистер Килнер почувствовал себя так неуютно, что ему пришлось снова прибегнуть к помощи бренди. Он надеялся, что ночью его не будут тревожить подобные мысли, но на всякий случай взял с собой в спальню еще одну бутылку бренди.
К тому времени, как мистер Килнер собрался идти спать, он уже принял втрое большее количество спиртного, чем обычно себе позволял. Он продолжал пить и в спальне, уверенный, что чем больше бренди выпьет, тем лучше будет себя чувствовать. Потом он еще раз осмотрел дом и снова подумал, что с завтрашнего дня нужно будет оставлять кого-нибудь на ночь — слишком уж здесь одиноко.
«А впрочем,— подумал он, перекатывая свое жирное тело по коридорам,— неизвестно, к каким неприятностям это может привести. Если здесь поселится женщина, она будет подсматривать и подслушивать с утра до вечера и совать свой любопытный нос во все углы дома. Она может кое-что пронюхать».
Мысль о том, что она может услышать, заставила его подойти к погребу и прислушаться, стоя на верхней ступеньке ведущей туда лестницы. Ничего не услышав, он тихо спустился вниз. Наконец, собрав всю свою волю и смелость, мистер Килнер заставил себя зайти в прихожую гробницы мистера Клея. Некоторое время он стоял там, дрожа от страха в тишине своего погреба и-внимательно прислушиваясь. Он ничего не услышал, и это было неудивительно. Ни один звук не мог проникнуть сквозь толщу каменного пола, отделявшего его жертву от света, воздуха и свободы.
Обреченный мог стучать, рыдать и просить пощады сколько угодно — никто его никогда не услышит.Мистеру Килнеру пришло в голову, что, пока он находится здесь, можно кое-что переставить в погребе — на случай, если полиция нагрянет с обыском. Мистер Килнер принялся за работу. Он хотел уничтожить малейшие признаки того, что кто-то отодвигал плиту, и поставить на нее побольше ящиков и бочек. Ему казалось, что он сейчас утаптывает землю на могиле мистера Клея, хотя тот еще дышит в своем гробу. Но мистер Килнер заставил себя довести работу до конца, после чего поспешно вернулся в гостиную. Там он долго пил и отправился спать, унося с собой бутылку бренди.
Нет нужды говорить, что мистер Килнер провел ночь очень плохо. Он нарушил сразу несколько своих правил и теперь за это расплачивался.
Во-первых, он выпил не только гораздо больше, чем следовало, но и намного больше, чем когда-либо себе позволял. Во-вторых, он пропустил свой обычный обильный ужин. Это упущение, если вспомнить об огромном количестве выпитого бренди, было роковой ошибкой. В-третьих, он сегодня совершил преступления, каких никогда
не совершал и не думал совершать — его предыдущая жизнь была полна только мелких хитростей и злодейств. Сегодня он стал соучастником жестокого хладнокровного убийства, а потом посадил убийцу живым в могилу, где тот сейчас уже, наверное, наполовину свихнулся от страха и отчаяния. Даже для такого бессердечного человека, как мистер Килнер, эти мысли были малоприятным ночным развлечением. Он ворочался в кровати; пробовал зажигать свет; пробовал смотреть в темноту; пробовал ходить по комнате; пробовал читать. Но ничто не отвлекало его и не давало почувствовать себя спокойно. Нечего и говорить, что он то и дело прикладывался к бутылке бренди. Но спиртное впервые в жизни не помогло ему снять напряжение. К утру он забылся неглубоким тревожным сном, наполненным кошмарными видениями. Ему виделась ужасная темница — погреб или дыра в недрах земли — и огромные стаи голодных крыс, ждущих смерти одного человека и пожирающих тем временем труп другого. В синем полумраке могилы мистер Килнер видел глаза этих крыс — они горели мрачным свирепым огнем. Ему казалось что в этих глазах сверкает человеческая злоба. Потом сны изменились и он сам стал пленником. Крысы пробегали по его телу, чтобь узнать, не умер ли он, а он стряхивал их, дергаясь и извиваясь. Через некоторое время они снова тихо подкрадывались, а он знал, что скоро уже не сможет их отгонять, и душа его впала в отчаяние. Мистер Килнер встал очень рано, чувствуя себя совершенно разбитым. Он рассеянно бродил по коридорам, пока не пришла старуха, которая каждый день стелила его постель и прибирала в комнате. Она была глухой, как пень, и не слишком наблюдательной, и не заметила в облике мистера Килнера ничего странного — может быть потому, что вообще на него не смотрела. Но когда в семь часов пришел помощник мистера Килнера, Хеннесси, он сразу заметил неладное и спросил хозяина, что с ним стряслось.
— Мне очень плохо, Джим,— жалобно сказал мистер Килнер.— Я ужасно провел эту ночь — думал, что придется вызывать доктора. Боюсь, что вернулась моя старая хворь — болезнь сердца. Несколько лет назад я очень сильно переболел.
— Очень жаль,— посочувствовал Хеннесси, полируя медное украшение стойки.— Вам, наверно, нужно вызвать врача, сэр.
— Так я и сделаю, Джим, но немного попозже,— ответил мистер Килнер.— Я понимаю, что с этим шутить нельзя. Боюсь, Джим, что мне не подходит климат Дублина. С тех пор как я поселился в этом городе, я ни разу не чувствовал себя хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71