— Ничего,— сказал Хелмицкии.— У меня еще кое-какие дела. *
Старик поправил очки и стал выписывать счет
— Трое суток,— сосчитал он. Хелмицкии кивнул.
— Совершенно верно.
Но ему показалось, что с того дня, как он пришел сюда снимать номер, прошла целая вечность.
Портье писал очень медленно, а считал и того медленнее. Хелмицкии сгорал от нетерпения. Наконец счет был готов, Хелмицкии расплатился, щедро прибавив старику на чай.
— Ах, совсем забыл,— спохватился он.— Дайте-ка мне сигарет. У вас еще остались венгерские?
Вот они, те самые, которые он в первую ночь курил с Кристиной.
Он сунул пачку в карман. Прощаясь, портье даже расчувствовался, словно провожал близкого родственника.
— Имейте в виду,— говорил он, тряся руку Хелмицкого,— пока я в «Монополе», вы всегда можете рассчитывать на лучшую комнату.
— Отлично!— улыбнулся Хелмицкии. Уже в дверях он услышал голос старика:
— Будете в Варшаве, передайте Уяздовским аллеям привет от старого портье из «Савоя»...
Выйдя на рынок, Хелмицкии успокоился. Минуту он постоял в нерешительности, потом медленно пошел по тротуару. Вход в ресторан был уже освещен, и дверь то и дело открывалась, впуская посетителей. По радио передавали последние известия, и под репродуктором толпился народ. Тот же голос, что и днем, отчетливо разносился над площадью. На домах развевались красно-белые флаги. Посреди площади сколачивали из досок трибуну. По бокам вбивали в землю высокие флагштоки. Он дошел до угла и круто повернул. В глубине площади, откуда отправлялись рейсовые автобусы, стояли два грузовика. Он подошел к расписанию. Последний автобус на Калиновку ушел час назад. Следующий — в семь утра. Он спросил у шоферов, куда они едут. Один ответил, что никуда, другой ехал в Варшаву.
— А вам куда надо?— поинтересовался первый. Хелмицкий назвал следующий за Калиновкой населенный пункт. Шофер покачал головой.
— Что вы... На ночь глядя ехать в такую глушь? Хелмицкий хотел что-то возразить, но увидел двух
патрульных, шедших по тротуару. Ему показалось, что они направляются к площади. Он приложил руку к шляпе и медленно пошел в противоположную сторону. Дойдя до людей у репродуктора, он снова увидел патруль на углу и опять свернул в сторону. Вскоре он очутился на узенькой боковой улочке.
Здесь стояла тишина, прохожих почти не было. Дома по одной стороне были на уровне второго этажа освещены нежно-золотистым светом заходящего солнца. А нижняя часть фасада и домишки на противоположной стороне тонули в тени. Он прошел мимо какой-то лавчонки, в открытых дверях которой стояла корзина, полная молодой розовой редиски. Высокая худая женщина рылась в корзине, отыскивая пучок получше. Из темного подвала слышался стук молотка. Впереди мелкими шажками семенил сухонький старичок, на ходу читавший газету. За ним бежала кривоногая такса. Наверху, на сверкающем в солнечных лучах скате крыши, ворковали голуби. А немного подальше, со двора, доносились звуки гармоники.
Некоторое время он шел по этой улочке, потом повернул в поперечную, такую же узкую и тихую, и вдруг остановился. Как он сюда попал? Чего ему здесь надо? Или он на самом деле решил ехать в Калиновку? Ведь вокзал совсем в другом конце города. До отхода поезда всего час. Один час. Может быть, Кристина уже ждет его. Он испугался, что опоздает, и торопливо зашагал обратно, опять повернул за угол и вдруг в десяти шагах от себя увидел трех солдат с автоматами, шедших по мостовой. Вздрогнув, Хелмицкий резксг повернул назад. За спиной раздался окрик: «Стой!» От угла его отделял какой-нибудь шаг. Крепко сжав в одной руке портфель, он привычным движением полез другой в карман за револьвером. И в тот момент, когда он понял, что револьвера нет, у него от сильного удара в спину захватило дыхание. Он рванулся вперед и, как сквозь ватную пелену, услыхал глухие, отрывистые выстрелы. Выронив портфель, он упал. Над головой он увидел большое красно-белое полотнище. А еще выше — далекое голубое небо. «Откуда этот флаг? Что случилось? — подумал он с удивлением.
Один солдат поднял с земли портфель, другой, опустившись на колени, стал торопливо обыскивать карманы лежащего. Из одного кармана он вынул букетик фиалок и, бросив его на мостовую, расстегнул пальто.
— Ну, что?— спросил третий солдат, остановившись вблизи с автоматом.
Стоявший на коленях вынул из кармана пиджака кеннкарту и протянул товарищу. Тот посмотрел ее и сунул к себе в карман. Тем временем первый солдат выбрасывал на мостовую содержимое портфеля: пижаму, грязную рубашку, мыло... Солдаты переглянулись.
— А, черт!— пробормотал стоявший на коленях. Он наклонился над лежащим. Тот еще дышаж Затуманенные глаза его были еще открыты, но уже закатывались.
— Эх, парень, парень,— огорченно сказал он,— чего ж ты бежал?


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87