ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Возьми хоть у дворовых людей да вели кому-то следом идти — не ровен час...
Боярыню затрясло, но она не спросила даже, куда ее поведут, такое в душу вошло ликование и трепет. Она переоделась, взяла палку, вызвала слугу Иванушки, этот пойдет за нею закрывши глаза хоть на край света, оборонит от любого лихоимства.
Сначала они ехали в простых дровнях через сугробы и рытвины, затем, оставив подводу неподалеку от монастыря, месили снег, пролагая тропку по целине. У монастырских ворот Меланья сделала знак, и стража расступилась. Старица бесшумно, огибая углы, по-кошачьи умело и ловко вела боярыню, толкнула невидимую дверцу в стене, и Федосья Прокопьевна опустилась за нею в сырое подземелье.
В каменном каземате с железной решеткой над головой, при свете огарка, среди серых заплесневелых стен и белой, как рассыпанная соль, изморози она не сразу разглядела лежавшего в углу святого отца.
Протопоп Аввакум вскинулся с вороха соломы, выпрямился перед боярыней. Он был в рваном нагольном полушубке, лаптях и грязных онучах, перевитых мочалами. С еще не отросшими после пострига волосами, похожими на мазки сажи, он выглядел худым и незнакомым, в провалившихся щеках стыла темень, но глаза по-прежнему жгли из полутьмы огнем неистовства и яростного упрямства.
— Вот и свиделись мы с тобой, Федосья Прокопьевна,— горячий шепоток его заставил ее вздрогнуть.— Послал нам Бог радость напоследок...
Он благословил ее, боярыня припала к его заскорузлой немытой руке и, упав на колени, склонилась к ногам протопопа, обхватила заскорузлые его лапти, содрогаясь от плача. Все ее нутро исходило слезами, и она дала себе волю, чтобы изреветься.
— Плачь, боярыня, голубушка моя, плачь,— Аввакум склонился долу, гладил ее по голове, как малого ребенка, и странный покой и смирение звучали в его голосе, будто и не предстояло впереди жестокой расправы, а то и казни.— А как покинешь меня, духом не падай, держись, как повелел Исус Христос... Он все претерпел за нас, грешных, и мы перед его жертвой, что былинки в поле...
Она не успела высказать ему того, что лежало камнем на душе, но что-то слезно вышептывала, молила неведомо о чем, и в горячем том полубреду желала запомнить его глаза, благодать его рук, пока Меланья силой не оторвала — время свидания кончилось. Дома в своей светелке она свалилась в обморок — девушки терли ей виски, отпаивали травой, лили в разжатые ножом зубы теплое молоко, чтобы привести в чувство. А когда очнулась, старицы уже не было рядом.
О суде она узнала опять-таки со слов старого Ртищева. Первым перед вселенскими патриархами предстал Никон. Держался он предерзко, увязая в гневе и напраслине, отрекался от любых вин, объявляя их поклепами, хулой, злым изветом, но ему открывали одну улику за другой, клали на стол патриархов его письма к государю, может, писанные в горячке ума и сердца, что не оправдывало его. И пока шел допрос,
Никон менялся на глазах, горбился под тяжестью обвинений, будто и ростом становился ниже, не огрызался, как в первый день, не бросал бешеные взгляды на вселенских патриархов, предерзость сдуло с него, как шелуху, ничтожество его всплыло, как мусор на поверхность воды... Через неделю его привели в Крестовую церковь, митрополит Макарий развернул длинный список его вин и прочел соборное деяние, в котором значилось, что он, Никон, «покинутием престола заставил церковь вдовствовать восемь лет и шесть месяцев», а «когда призван был на собор по обычаю церковному, то пришел не смиренным обычаем и не переставал порицать патриархов, говоря, что они не владеют древними престолами», что «православнейшего государя обвинял в латинстве, называл мучителем неправедным», а также «по низложении с Павла, епископа Коломенского, мантию снял и предал на лютое биение», и, наконец, что, «живя в монастыре Воскресенском, многих людей, иноков и бельцев наказывал не духовно, не кротостью за преступления, но мучил казнями, кнутом, палицами, иных на пытке жег...».
Свернув свиток, митрополит перевел дух и возгласил, обращаясь к греческим архиереям:
— Чего достоин Никон?
— Да будет отлучен и лишен священнодействия!
То же хором ответствовали и русские протопопы,
митрополиты и дьяки. Никон стоял землисто-серый, будто оглохнув и не понимая, что он лишен всего, чем жил и дышал; плыли и качались огни свечей, и он, может быть, тут же упал, если бы его не поддержали под руки. Однако он отбросил эту непрошеную подмогу взмахом руки, видимо, желая показать, что он все способен вынести сам.
— Подойди ко мне, раб Божий,— тихо позвал Макарий.
Никон, плохо соображая, зачем его кличут, не сразу повиновался, позволил снять с себя сверкавшую дорогими украшениями панагию и греческий клобук, надеть на голову монашеский.
— Отныне ты будешь не патриарх, а монах,— объявил митрополит.— Живи без гнева и уповай на Господа нашего Иисуса, ибо он завещал нам кротость и смирение...
И только тут Никон опомнился, разжал уста.
— Глас Божий я сам услышу без вашей указки,— медлительно, врастяжку молвил он, зло посверкивая глазами.— А драгие каменья, что были на клобуке и панагии, поделите меж собой, султанские бродяги и невольники... Вы ж за милостыней приехали, а не истину искать, не суд правый вершить. Теперь у вас есть чем откупиться от султана...
Он круто повернулся и пошел к паперти, где густилась толпа, ждавшая решения. Увидев развенчанного, в монашеском клобуке Никона, сумасшедше какой-то смуглолицый грек, взмахнул ножом, ударил себя под сердце и упал, обливая, окрашивая брусничными пятнами снег. Даже эта смерть, принятая за его поругание, не вызвала в Никоне, подавленном позором отречения, и малой жалости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
Боярыню затрясло, но она не спросила даже, куда ее поведут, такое в душу вошло ликование и трепет. Она переоделась, взяла палку, вызвала слугу Иванушки, этот пойдет за нею закрывши глаза хоть на край света, оборонит от любого лихоимства.
Сначала они ехали в простых дровнях через сугробы и рытвины, затем, оставив подводу неподалеку от монастыря, месили снег, пролагая тропку по целине. У монастырских ворот Меланья сделала знак, и стража расступилась. Старица бесшумно, огибая углы, по-кошачьи умело и ловко вела боярыню, толкнула невидимую дверцу в стене, и Федосья Прокопьевна опустилась за нею в сырое подземелье.
В каменном каземате с железной решеткой над головой, при свете огарка, среди серых заплесневелых стен и белой, как рассыпанная соль, изморози она не сразу разглядела лежавшего в углу святого отца.
Протопоп Аввакум вскинулся с вороха соломы, выпрямился перед боярыней. Он был в рваном нагольном полушубке, лаптях и грязных онучах, перевитых мочалами. С еще не отросшими после пострига волосами, похожими на мазки сажи, он выглядел худым и незнакомым, в провалившихся щеках стыла темень, но глаза по-прежнему жгли из полутьмы огнем неистовства и яростного упрямства.
— Вот и свиделись мы с тобой, Федосья Прокопьевна,— горячий шепоток его заставил ее вздрогнуть.— Послал нам Бог радость напоследок...
Он благословил ее, боярыня припала к его заскорузлой немытой руке и, упав на колени, склонилась к ногам протопопа, обхватила заскорузлые его лапти, содрогаясь от плача. Все ее нутро исходило слезами, и она дала себе волю, чтобы изреветься.
— Плачь, боярыня, голубушка моя, плачь,— Аввакум склонился долу, гладил ее по голове, как малого ребенка, и странный покой и смирение звучали в его голосе, будто и не предстояло впереди жестокой расправы, а то и казни.— А как покинешь меня, духом не падай, держись, как повелел Исус Христос... Он все претерпел за нас, грешных, и мы перед его жертвой, что былинки в поле...
Она не успела высказать ему того, что лежало камнем на душе, но что-то слезно вышептывала, молила неведомо о чем, и в горячем том полубреду желала запомнить его глаза, благодать его рук, пока Меланья силой не оторвала — время свидания кончилось. Дома в своей светелке она свалилась в обморок — девушки терли ей виски, отпаивали травой, лили в разжатые ножом зубы теплое молоко, чтобы привести в чувство. А когда очнулась, старицы уже не было рядом.
О суде она узнала опять-таки со слов старого Ртищева. Первым перед вселенскими патриархами предстал Никон. Держался он предерзко, увязая в гневе и напраслине, отрекался от любых вин, объявляя их поклепами, хулой, злым изветом, но ему открывали одну улику за другой, клали на стол патриархов его письма к государю, может, писанные в горячке ума и сердца, что не оправдывало его. И пока шел допрос,
Никон менялся на глазах, горбился под тяжестью обвинений, будто и ростом становился ниже, не огрызался, как в первый день, не бросал бешеные взгляды на вселенских патриархов, предерзость сдуло с него, как шелуху, ничтожество его всплыло, как мусор на поверхность воды... Через неделю его привели в Крестовую церковь, митрополит Макарий развернул длинный список его вин и прочел соборное деяние, в котором значилось, что он, Никон, «покинутием престола заставил церковь вдовствовать восемь лет и шесть месяцев», а «когда призван был на собор по обычаю церковному, то пришел не смиренным обычаем и не переставал порицать патриархов, говоря, что они не владеют древними престолами», что «православнейшего государя обвинял в латинстве, называл мучителем неправедным», а также «по низложении с Павла, епископа Коломенского, мантию снял и предал на лютое биение», и, наконец, что, «живя в монастыре Воскресенском, многих людей, иноков и бельцев наказывал не духовно, не кротостью за преступления, но мучил казнями, кнутом, палицами, иных на пытке жег...».
Свернув свиток, митрополит перевел дух и возгласил, обращаясь к греческим архиереям:
— Чего достоин Никон?
— Да будет отлучен и лишен священнодействия!
То же хором ответствовали и русские протопопы,
митрополиты и дьяки. Никон стоял землисто-серый, будто оглохнув и не понимая, что он лишен всего, чем жил и дышал; плыли и качались огни свечей, и он, может быть, тут же упал, если бы его не поддержали под руки. Однако он отбросил эту непрошеную подмогу взмахом руки, видимо, желая показать, что он все способен вынести сам.
— Подойди ко мне, раб Божий,— тихо позвал Макарий.
Никон, плохо соображая, зачем его кличут, не сразу повиновался, позволил снять с себя сверкавшую дорогими украшениями панагию и греческий клобук, надеть на голову монашеский.
— Отныне ты будешь не патриарх, а монах,— объявил митрополит.— Живи без гнева и уповай на Господа нашего Иисуса, ибо он завещал нам кротость и смирение...
И только тут Никон опомнился, разжал уста.
— Глас Божий я сам услышу без вашей указки,— медлительно, врастяжку молвил он, зло посверкивая глазами.— А драгие каменья, что были на клобуке и панагии, поделите меж собой, султанские бродяги и невольники... Вы ж за милостыней приехали, а не истину искать, не суд правый вершить. Теперь у вас есть чем откупиться от султана...
Он круто повернулся и пошел к паперти, где густилась толпа, ждавшая решения. Увидев развенчанного, в монашеском клобуке Никона, сумасшедше какой-то смуглолицый грек, взмахнул ножом, ударил себя под сердце и упал, обливая, окрашивая брусничными пятнами снег. Даже эта смерть, принятая за его поругание, не вызвала в Никоне, подавленном позором отречения, и малой жалости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203