— Иветта отлично воевала,— сказал я, и отец совсем растаял.
— Ну, только честно: меня не посрамила?
— Иветта отлично воевала, она у вас отважная.
— Не врете?
— Нисколько.
— Но теперь-то и она пропащая душа,— с грустью произнес отец.
— Пропащая?
— Она так переменилась! Потянуло ее, видите ли, на легкую жизнь. Вот и меня оставила...
— Оставила? — воскликнул я.
— Да,— тихо ответил отец.— Оставила. Видать, мечтает поймать в свои сети одного из синих фазанов. Для меня больше нет Иветты, умерла...
— Вы преувеличиваете.
— И не думаю. Мне даже стыдно бывать у нее.
— А где она живет?
— Пускай себе живет где хочет.
Лишь спустя некоторое время я выяснил, что Иветта живет в Марселе и работает буфетчицей в одном из баров испанского квартала. Я пытался убедить отца, что в этом нет ничего предосудительного, но он стоял на своем: тот, кто сейчас поит и кормит мерзавцев, это и сам мерзавец. На это я возразил ему, что он своей рыбой тоже кормит мерзавцев. И отец задумался.
— А что делать? — вздохнул он.— Не могу же я съедать весь улов. И на что прикажете жить? На одной рыбе далеко не уедешь.
— Вот видите! — воскликнул ,я, надеясь, что теперь мне удастся переубедить его.— Ей ведь тоже на
что-то надо жить! Она ведь тоже должна где-то работать!
— Она могла бы работать у меня,— пробурчал отец.
— А рыба тоже идет гитлеровцам,— сказал я, и отец был вынужден согласиться.
— Все идет гитлеровцам, все.
Отец угостил меня холодной жареной рыбой. Я ел все подряд, и это нравилось хозяину. Он принес из чулана бутылочку красного вина. Мы наполнили стаканы и чокнулись.
— Вы заночуете у меня? — спросил он.
Я решил обо всем рассказать ему. Хозяин выслушал меня и задумался.
— Это хуже, если вас разыскивает полиция. Но на улицу я вас не выгоню. Можете остаться. Ко мне никто не заходит. Только сами не показывайтесь на улице.
После ужина он отвел меня в комнату Иветты.
— Здесь все как прежде, — сказал он.— Мне все кажется, она одумается, вернется к отцу.
— Как ее здоровье? — спросил я. Отец рассмеялся.
— Кто ж в ее годы на здоровье жалуется! Мне бы такое здоровье, я бы горы сдвинул.
Комната Иветты была небольшая, но уютная. Посредине, изголовьем к стене, стояла чистенькая кровать.
— Здесь она спала,— сказал отец.— Если вам будет холодно, возьмите еще одно одеяло... Вон там, в комоде.
Отец один за другим выдвигал ящики, пока не нашел одеяло.
— Вот здесь ее платья,— отец приоткрыл шкаф, стоявший у двери.— Видите, какой порядок, Иветта была очень аккуратная. Чистоту любила... Вся в мать! А это ее книги,— продолжал он, подходя к старомодной резной полочке.— Она много читала. Мы-то с матерью думали — будет у нас ученая, да ничего не вышло. Значит, не судьба...
Отец говорил об Иветте так, словно она была покойницей. Меня это раздражало, но я не смел ему перечить, И все же я понял, что отец не так уж сердит на Иветту, как могло показаться с первого взгляда. В душе он по-прежнему любил ее, только виду не доказывал по суровости своей рыбацкой натуры.
Отец погасил свет и открыл окно. Комнату наполнило свежее дыхание моря.
— Давно не проветривал,— сказал он и, выглянув
в окно, продолжал: — А дождь как будто перестал, и ветер утих. Завтра пойду в море.
Я опустился на стул и молчал. За окном, у мола, шумело море — раздольное, свободное, вечно беспокойное море. Я воспринимал его рокот не только слухом, но каждым своим нервом, каждой клеткой. И мне казалось, что весь городок, примостившийся на прибрежных скалах, слегка вздымается и опускается на волнах, словно грудь человека. Я, наверное, стал чересчур чувствительным. Я, наверное, стал похож на волка, годами таившегося от своих преследователей, которому в каждом шорохе чудится ружейный выстрел.
Отец закрыл окно и снова включил свет. Только тогда я заметил на стене в дубовой раме портрет красивой женщины. Где я видел это лицо? Нет, конечно, не Иветта, но такая же хрупкая, те же тонкие черты, те же темные густые волосы, те же губы, тронутые милой улыбкой.
Я встал и подошел поближе.
— Моя жена, мать Иветты,— сказал хозяин, перехватив мой взгляд.— Когда-то слыла первой красавицей в городе. Из-за нее я такое... Вы никому не расскажите?
— Мне здесь некому рассказывать.
— А Иветте не расскажете?
— И ей не расскажу.
Он принес еще одну бутылку вина. Мы выпили, и он продолжал.
— Восточнее Касси стоит над морем крутая скала. Мы зовем ее скалой Смертников. В былые времена с нее сбрасывали осужденных преступников. И вот с этой скалы я в драке столкнул своего соперника. Не рассчитал, ударил сильнее, чем следовало... Она была и впрямь хороша, понимаете! Просто писаная красавица. Я чуть с ума не сошел.
— Он разбился?
— В лепешку. Скала-то метров в восемьдесят. А внизу камни и вода. Потом люди говорили, что он забрался туда пьяный и свалился. Вот что меня выручило. И не я один — по ней многие сохли, но любила она только меня.
— И умерла? — спросил я, будто ничего не знал.
— Умерла,— вздохнул отец,— у нее в груди завелся рак. Отвез я ее на моторке в Марсель, положил в больницу, операцию сделали, да было уже поздно. И откуда берется такая болезнь? Говорят, от рыбы.
— Ерунда,— сказал я.
— Вот и я так думаю. А какие у нее были груди — словно спелые яблоки! Разве мог я подумать!
— Такова жизнь,— сказал я. А он добавил:
— Да, жизнь — это вам не клумба с цветами. Жизнь — это бурное море. Кто выплывет на берег, а кто утонет.
Так вот мы и беседовали с ним как два добрых, давнишних приятеля. Он наполнил стаканы, и мы снова чокнулись.
— За дружбу! — сказал он. И я повторил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224