В море он был другой, чем на реках. Он был слабее, и в нем, словно в ледяных темницах, содержался соленый рассол. Этот-то рассол и изменял его свойства. Здесь я познакомился и с «ледовой разведкой». Когда я услышал первый раз это название— «ледовая разведка», то подумал, что какие-то люди — разведчики — пробираются в тыл к врагу. Но сразу же встал вопрос: при чем тут слово «ледовая»? Оказалось, что ледовая разведка проводится с самолета для того, чтобы выбрать кораблям, идущим среди льдов, наиболее легкий путь.
Аркадий Никанорович был большим специалистом по ледовой разведке и руководил ею. Он оказался совсем не таким строгим, как я думал. Когда я теоретически познакомился с морским льдом, Аркадий Никанорович поставил передо мной задачу, связанную с расчетом давления льда на причалы. В одном из северных портов строили причалы, и строители хотели знать, какое же давление будет оказывать лед. Надо было сделать причалы такого веса, чтобы лед не мог их сдвинуть. Расчеты были сложные. Пришлось взять книги по математике и вспомнить эту мудрую науку.
Коллектив, в который я попал, принадлежал к большой и дружной семье полярников. В мирное время этот коллектив осваивал суровые просторы Арктики, а теперь проводил суда по Северному Ледовитому океану, где также шла война, даже еще более беспощадная, чем война на суше. Подводные лодки и корабли противника пробирались на север и нападали на беззащитные зимовки и полярные станции. Здесь я узнал о совершенно ошеломляющем событии — единоборстве человека с линкором.
Ночью 27 августа 1942 года немецкий линкор «Адмирал Шеер» ворвался в бухту Диксон и почти в упор из двадцати восьми орудий и десяти крупнокалиберных пулеметов стал расстреливать мирные дома полярников. Это разбойничье нападение на мирный порт произошло так неожиданно, что все растерялись. На линкоре думали, что это пройдет для них безнаказанно. Вдруг с острова по линкору ответил одиночный выстрел маленькой
пушки. Выстрел за выстрелом стала посылать эта пушка по линкору. Кто-то целился . очень удачно. Шесть выстрелов попали в корму корабля и зажгли его. Линкор пустил дымовую завесу и под ее прикрытием удрал. Потом оказалось, что эта давно устаревшая и снятая с вооружения пушка ждала своей очереди для вывода на слом и в переплавку. Ее расчет состоял из одного человека — молодого артиллериста Николая Корнилова.
Каким нужно быть храбрым, чтобы не растеряться и вступить в единоборство с линкором!
Все мы читали замечательные сказки о том, как русские богатыри сражались с огнедышащим драконом с семью головами. Вот таким богатырем был и Коля, не побоявшийся двадцати восьми огнедышащих пушек линкора.
Поручение, которое мне дал Аркадий Никанорович, я выполнил и дал ему свой расчет на проверку. Я очень волновался, — что он скажет? Прошло около двух томительных недель, пока он его просмотрел. Но вот, наконец, он позвал меня к себе в кабинет, пригласил сесть и достал из стола расчет. Я взволнованно ждал его приговора. Он заметил это и, чтобы рассеять мои сомнения, сразу приступил к делу.
— Расчет нам понравился. Я показал его профессору Визе; тот одобрил и даже советует написать научную статью. Но у меня возникает ряд вопросов. Поясните их, — сказал он деловито.
На полях моей расчетной записки стояли вопросы, написанные его аккуратным почерком. Я стал пояснять. Мы просидели часа два. Аркадий Никанорович подробно разобрал каждую цифру и, удостоверившись в ее правильности, сказал:
— Завтра перепечатаем и пошлем строителям. Над предложением Визе советую подумать. Он зря рекомендовать не будет.
Владимир Юльевич Визе был старейший исследова--тель Арктики. Он начал свои исследования, когда меня еще не было на свете. Раза два я его встречал на улице. Это был высокий старик в несколько старомодной бобровой шапке и подбитой кенгуровым мехом шубе. Я смотрел на него с каким-то внутренним страхом. Он казался мне недосягаемым человеком. С его именем было связано большинство арктических экспедиций.
— Конечно, я уже постараюсь написать статью! — решил я. Но статью я писал очень долго и мучительно. Оказывается, это совсем не простое дело. Раз шесть ее переписывал. Фразы были до ужаса топорные. Мне в статье хотелось показать свою ученость, и я «напихал» туда массу всяких технических терминов, отчего разобраться в ней было трудно и статья вышла несуразной.
— Выбросите всю эту чепуху! — сказал мне Аркадий Никанорович. — Писать надо просто, чтобы всем было понятно.
Я воспользовался его советом, и статья стала лучше.
Аркадий Никанорович взял меня с собой на ледовую разведку. Вот я и увидел арктические льды. Мы летали над Карским морем. Сверху были видны огромные ледяные поля битого льда, трещины, разводья и участки, совсем не заполненные льдом. Постепенно я стал понимать ледовую карту и научился ее составлять. Два раза нас неожиданно обстреляли фашистские самолеты. Но обошлось все благополучно. Потом я еще много раз летал на ледовую разведку. Видеть лед сверху очень интересно, но мне хотелось его исследовать по-настоящему, подержать его в руках.
Перед самым окончанием войны, когда я вернулся на материк после одной из разведок, меня ждала большая радость. В вышедшем сборнике по гидрологии арктических морей была напечатана и моя статья.
Это была первая напечатанная научная работа. Я был очень горд. Первый оттиск статьи я подарил Аркадию Никаноровичу. Преподнести статью В. Ю. Визе я не решился.
В последний год войны фашисты уже покинули север. Все реже и реже стали появляться там их самолеты и подводные лодки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68