Решили, что спать не пойдем, пока не закончим, хотя веки у нас уже слипались,— ведь не спали уже вторые сутки. Справились со своей программой только к десяти часам утра следующего дня и, как убитые, свалились спать. Да и пора было, шли третьи сутки.
Но спать мне долго не пришлось. В четыре часа разбудил Игорь Владиславович. Словно извиняясь, он сказал:
— Я не хотел вас будить, но уж очень интересные пошли поля льда, сплошной пак. — Так в Арктике называют многолетние старые льды, просуществовавшие много лет. Этот лед становится от времени очень крепким. Я быстро вскочил и побежал в душ. Холодная вода сразу же прогнала мой сон, и, наскоро одевшись, я выбежал на мостик. Там было уже несколько человек. Картина, представившаяся моим глазам, была действительно необычайная. Льды совершенно не походили на те, что мы видели раньше. Они образовали разводье, и прямо на север шла широкая водная дорога, словно приглашая ледокол: «Иди, иди дальше, не бойся».
Но в этом приглашении чувствовалось скрытое коварство. По бокам этого канала льды были грозные. Они отливали синевато-лиловым цветом, похожим на цвет хризантем. Чувствовалось, что эти льды очень прочны.
Поверхность их была окатана в виде бугров. «Бараньи лбы» — обычно называют альпинисты такого вида скалы. Здесь были «ледяные бараньи лбы».
— Не льды, а поля хризантем!—воскликнул я, глядя на лед.
Капитан мрачно на меня посмотрел и сказал:
— Если эти хризантемы сойдутся и будут давить, то с ледокола полетит не одна заклепка, а может, и часть борта. Не хотел бы я долго находиться в этой оранжерее.
Капитан явно нервничал, и ему очень хотелось поскорее отсюда убраться. Но «чистая» дорога и возможность проникнуть далеко на север, представившаяся нам, бывает не часто. Игорь Владиславович хотел использовать все, что было возможно. Мы шли полным ходом несколько часов, но вот впереди показались барьеры торосов. Дальше свободного пути не было. Я побежал будить Костю и Гурия, которые мирно спали и. не знали о «ледяных хризантемах». Решили исследовать этот район. Все научные группы приступили к работе. Здесь впервые я познакомился и с «паковым» льдом —- «жителем» центрального полярного бассейна. Свойства этих льдов раньше почти не были исследованы. Попробовали бурить эти льды, но они были прочны, как кость, и бур шел еле-еле. Во время работы к нам подошел Игорь Владиславович. Он сказал:
— А знаете, мы побили рекорд плавания в этих широтах. Севернее нас не заходил ни один корабль.
Всем, конечно, это сообщение очень понравилось.
Ледокол простоял полсуток. Удалось провести исследования «арктического пака». Опять работали, не замечая времени, и снова полсуток оказалось мало. Но теперь было мало не только нам, ледовикам, но и остальным научным группам. «Сила солому гнет», — говорит русская пословица. Все сообща мы уломали Игоря Владиславовича задержаться здесь еще 6 часов. А потом ледокол двинулся на запад. Его путь проходил много севернее, чем пути других кораблей, по еще неисследованным доселе районам.
Через несколько дней пути далеко на юге показались снежные горы с остроконечными вершинами. Проходили мимо острова Врангеля. Около этого острова с нами произощед довольно неприятный случай.
НАМ НЕ ПОВЕЗЛО
Как-то днем с капитанского мостика мы заметили медведя.
— Надо запастись свежим мясом, — сказал капитан и велел вызвать охотников. На ледоколе нас было пять охотников. Мы взяли винтовки и вышли. Капитан с мостика распорядился: — Далеко не стреляйте, подойдет близко. Бить наверняка.
Ледокол повернул в сторону медведя и пошел на сближение. Медведь шел прямо к нам, гордо подняв свою небольшую голову. Наверное, его привлекал вкусный запах жареного мяса, который разносил ветер с нашего камбуза. Вид корабля не внушал ему опасения, и, будучи любознательным, он решил ближе посмотреть «чудище», которое вторглось в его края.
До медведя оставалось метров триста, когда вдруг из каюты выскочил ехавший с нами корреспондент одной из газет. Это был странный человек; он всегда, как говорят, выкидывал дикие «номера». Так было и теперь. Увидев медведя, он заскочил обратно в каюту, схватил свой карабин и, выбежав на палубу, открыл неистовую стрельбу по медведю. Карабин был у него плохонький, и пули не могли причинить зверю вреда, но они его напугали. Медведь повернулся и стал уходить.
— Надо стрелять! — сказал наш главный охотник Вася. Конечно, за триста метров выстрелы были не особенно верны., но медведь после залпа зашел за торосы и, кажется, упал. Увидя с мостика, что медведь упал, капитан дал команду — взять медведя на борт.
На лед надо сходить одетыми; мы забежали в кубрик за полушубками, когда же выбежали на палубу, то увидели, что на льду уже целая толпа матросов с досками, баграми и веревками. Одеты они были кто как: одни просто в тельняшках, другие в кителях. Командовал всем дублер капитана. Он потерял все нити управления, и матросы мчались прямо к медведю с криком и гамом. Когда толпа добежала до тороса, то медведь вдруг поднялся и, грозно рявкнув, пошел прочь от ледокола. Мы быстро спустились на лед и тоже побежали к медведю, но стрелять не могли, так как за медведем гнались люди. Охотничий азарт охватил толпу матросов настолько, что они не сознавали, что делали. Ближе всех за медведем,
почти нагоняя его, бежал один кочегар. Он хлопал в ладоши и кричал: «У-лю-лю... у-лю-лю!..»
Все это происходило на дрейфующих льдах, поэтому люди все рассеялись, перепрыгивая через трещины и разводья. Когда кочегар почти догнал медведя, тот обернулся и, зарычав, пошел на него. Кочегар опешил и остановился, потом бросился бежать обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68