Но куда? Льды дрейфовали, и путь к ледоколу был отрезан. Я бросился наперерез медведю, но багор, с помощью которого я перепрыгивал через небольшие разводья, соскочил с края льдины и ухнул в воду; я чуть не утонул; мокрый, еле-еле вылез на лед.
«Охота» завершилась нашим позором. Медведь ушел. Хорошо, что он еще никого не задрал. Товарищи потом рассказывали, что на ледоколе картина была весьма своеобразная. По палубе метался белый, как полотно, Игорь Владиславович, а капитан неистово кричал. Впрочем, главным виновником этой охоты был капитан. Ему не надо было выпускать людей на лед и не посылать своего дублера, который не мог с ними справиться. Первым на лед надо было сойти нам, охотникам, и застрелить медведя, который, очевидно, не был даже ранен.
На этом злополучном месте пришлось еще задержаться, пока проверили, не остался ли кто из людей на льду.
Нас, охотников, ждал позор. Лучше бы не участвовать в этой «охоте». Когда я вернулся на ледокол, Игорь Владиславович дал мне стакан коньяку и отправил спать, сказав, что «суд чинить будем завтра».
Больше всех попало дублеру капитана; конечно, он натворил дел, но по выговору заработали и все участники охоты. Хуже всего было то, что у нас хотели отобрать винтовки; но потом все же пожалели и винтовки оставили. Зато вся стенная газета была в карикатурах. Меня нарисовали даже в двух видах — летящим в воздухе и упавшим в воду, отчего поднялась туча брызг, чуть не залившая ледокол. Потом всех охотников долго преследовали насмешки.
Слово «охотник» стало самым нарицательным словом на ледоколе. Про нас насочиняли много всяких веселых куплетов. Словом, досталось изрядно.
Однажды, после ночной вахты, я ложился спать. Сегодня к чаю должны были быть оладьи. Это было самое вкусное блюдо. Но очень хотелось спать, и я решил пожертвовать оладьями. Вдруг по радио прозвучал зычный голос капитана: «Охотники, на нос!» А потом он перечислил всех, кого вызывал, в том числе и меня.
Первая мысль была, что нас опять кто-нибудь разыгрывает, но потом я вскочил, быстро оделся и выбежал. На носу были все, кроме Васи, но и он скоро подошел. Капитан с мостика сказал:
— Справа по борту лежбище моржей. Даю вам шанс вернуть свою былую славу,—-и потом добавил: — Только на этот раз уж не осрамитесь!
Он смеялся; настроение у него было отличное. Зато мы волновались больше, чем балерины перед первым выходом на сцену. Провал сейчас — это позор до конца экспедиции. Все, кто были на ледоколе, высыпали на палубу и с нетерпением ждали, что будет. В наш адрес по-прежнему летели шуточки.
— Ребята, моржей стрелять надо только в шею или голову, иначе уйдут, — сказал Вася.
Но расстояние, с которого обычно стреляют, большое, и приходится хорошо выцеливать. Голова на таком расстоянии меньше мушки.
Морж огромное морское животное. Весит он больше тонны. Вместо лап у него ласты; это помогает ему легко плавать. В воде моржи необычайно ловки, они могут плавать лежа на боку, на'спине, на животе и даже плыть назад. Если бы моржи стали соревноваться с любым чемпионом мира по плаванию, то завоевали бы первое место. У каждого моржа два острых клыка величиной до метра. Этими клыками они ударяют, когда защищаются или нападают. Опираясь на клыки, они легко вскарабкиваются на лед.
Местное население добывает моржей для питания. Шкуры их идут для поделок, клыки — для косторезных работ. Особенно ценна у моржей их очень вкусная печень. Она весит 8—10 килограммов. Под толстой кожей у моржа находится еще более толстый слой жира, — это и защищает его от холода. На суше моржи очень неповоротливы и не любят передвигаться.
По мере приближения ледокола моржи заволновались. Первыми бросились в воду моржихи, увлекая за собой своих маленьких детенышей. Глупые детеныши не хотели идти в воду; тогда моржихи подняли ласты и на-
давали «моржовым ребятишкам» таких оплеух, что те сразу же бросились в воду.
Мы приблизились метров на двести. Головы зверей на таком расстоянии были очень маленькие, но промахнуться нам никак нельзя.
Волнение у моржей усилилось. Очевидно, наш корабль наводил на них ужас. Моржи прыгали в воду. На льдине остались только огромные ленивые самцы. Им было в высшей степени все безразлично и даже наше «чудище». Мы дали залп. Морж, в которого я стрелял, уронил голову и замер.
— Есть! — крикнул я.
— Есть и у меня, — сказал стрелявший рядом Вася.
Остальные охотники уложили еще двух моржей. Наконец-то мы восстановили свой авторитет после неудачной медвежьей охоты.
Ледокол подошел к лежбищу. От него пахло неприятным, очень резким запахом, какой бывает в нечищенных скотных дворах. Весь лед был покрыт мокрым илом и грязью. На лед сошли боцман и один матрос. Они зацепили тросами моржей, и лебедка подала их на палубу. Всем охотникам роздали моржовые клыки. Моржей быстро разделали, и к ужину была дана чудесная жареная печенка.
Наш корабль шел все дальше и дальше на запад. Прошло уже несколько месяцев как мы плавали. Быстро пролетела весна, короткое полярное лето, и наступала осень. Ее приближение чувствовалось. Кончился длинный полярный день, солнце теперь заходило за горизонт и подолгу там оставалось. Стало холодно.
Для нас время промелькнуло незаметно. Работа по-прежнему увлекала, а научные дневники так выросли, что из общих тетрадей складывалась целая гора. В этих тетрадях собраны цифры, которые потом должны рассказать об арктических льдах. Заполнили свои дневники и другие научные группы. У всех есть что рассказать об этой замечательной экспедиции в неизвестные районы.
— Ну, как, хватает вам льдов? — спрашивал капитан, вспоминая, как мы в начале нашей экспедиции не могли дождаться, когда появится лед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68