Из снежных кирпичей сложили высокие стены, устроили перекрытия и сверху закрыли брезентом. Ледяной дворец получился
великолепным. Он мог ймеСтйть пятьдесят человек. У входа в него аэролог Вася Канаки, показав свои недюжинные способности скульптора, слепил из снега двух белых медведей. В этом дворце и должно было происходить празднование Первого мая.
— У вас, как при Анне Ивановне, ледяной дворец; только там строили его для свадьбы.
— А у нас будет крещение, посвящение в полярники,— ответили мне зимовщики.
— Кого же?
— Академика Дмитрия Ивановича Щербакова,— ответил Алексей Федорович.
— Ну, вот здорово!
Дмитрий Иванович был самым уважаемым и пожилым членом нашей экспедиции и самым молодым полярником. Он был первый раз в Арктике.
Посвящение прошло замечательно.Василий Федотович привез с собой почетного гостя.Перед входом во дворец была подвешена ленточка. Ее держали в зубах Васины снежные медведи.
Дмитрия Ивановича нарядили в кухлянку и дали ему ножницы. Перед тем как он перерезал ленточку, была произнесена речь о посвящении его в «юные» полярники. Все смеялись. Когда ленточка была перерезана и, приоткрыв полог из двух оленьих шкур, все вошли в ледяной дворец, то сразу ахнули. Внутри при свете прожекторов все сверкало и искрилось. Огромный стол был красиво сервирован. И хотя здесь не было хрусталя и фарфора, но его игру заменили ледяные кристаллы стен. Они искрились миллионами разноцветных огней.
Это было что-то феерическое. Пожалуй, ни одна экспедиция никогда не встречала Первое мая в столь роскошном снежном дворце. Так все было красиво.
Наша экспедиция закончила работы и, распростившись с теми, кто оставался дрейфовать, улетела на «Большую землю», захватив с собой письма людей, оставшихся на льду. Но я уносил с собой тревогу за льдину, на которой дрейфовали мои друзья у полюса; за восток, где остался Евгений Иванович, можно было не опасаться. А вот у Алексея Федоровича...
Так и случилось.Тревожные телеграммы с дрейфующей станции «Северный полюс-3» стали приходить уже с конца ноября.Собственно, тревожных слов в этих телеграммах не было. Они очень скупо передавали только то, что льдина, на которой расположен лагерь, лопнула, образовались трещины и одна из них разделила лагерь на две части. Дальше шли сообщения, что началось торошение и сжатие. В телеграммах также говорилось, что научные работы продолжаются, но много времени уходит на авралы по спасению имущества и оборудования.
Чувство тревоги охватывало за тех, кто был там, далеко в Арктике. Стихия негодовала и бушевала; в декабре она обрушилась с новой силой.
В середине декабря радиокомитет дал специальный концерт «Для тех, кто на льдине». Из великолепного белого мраморного зала неслись туда, на льдину, слова дружеского привета и пожелания встретить хорошо Новый год. А там в это время стояла темная, мрачная ночь. Только луна порой освещала своим скупым желтым светом безбрежную ледяную пустыню да лагерь смелых людей, забравшихся сюда, чтобы изучать эту негостеприимную природу. Люди устали. Уже два месяца держали их льды в огромном напряжении, а нужно сохранить свои силы до конца дрейфа. Много неприятного еще может преподнести коварная ледяная стихия! Она разрушила и тот прекрасный ледяной дворец, в котором мы праздновали день Первого мая. Одна стена его рухнула в трещину, где, при отблеске факелов, волновалась черная, будто отлитая из темного, густого металла вода.
Но люди пережили все. Ледяная стихия не смогла испугать их.Идут года, но по-прежнему, освещенные весенним солнцем или блеском ночного северного сияния, красуются научные городки «СП». На маленьких льдинах они заброшены в неизведанные просторы седого океана и несут свою вахту. Теперь уже дрейфует комсомольско-молодежная станция «СП-8» и «СП-9»; на очереди новые станции. Все они дают неоценимые материалы наблюдений для познания природы этого сумрачного, сурового края. Сменяя друг друга, приходят научные коллективы, сотни отважных людей уже путешествовали вместе с льдинами. Люди были разные: одни веселые, другие угрюмые; одни только впервые увидели центральную Арктику и смотрели на все с удивлением; другие были уже «старые полярные волки» и много лет провели
в Арктике. Но у всех было одно общее: все они принесли с собой сюда характерные черты советского человека, беспредельную любовь к своей Родине и стремление сделать все для ее процветания. В этих коллективах было «чувство локтя», так остро необходимое для сурового полярного дрейфа. И это всех делало похожими, и молодых и старых, и опытных и неопытных.
Приходила весна, и на смену уже уставшим, прошедшим трудный путь, приходили новые, со свежими силами. Стала традицией смена коллективов весной, в это самое радостное время в Арктике, когда относительно тепло (мороз—10—15°С не считается здесь за мороз). Сухо; снег чуть похрустывает и искрится на ослепительном солнце.
Вечером, когда солнце опускается ниже к горизонту, льды начинают светиться в гамме нежно-фиолетовых, синевато-розоватых тонов. Пейзаж величествен, своеобразен и очень красочен.
Прозрачный, словно звенящий воздух создает какое-то особое представление, пожалун, даже ощущение поразительной чистоты.
Наступают предмайские дни. Они для всего коллектива бывают особенно хлопотливы. Снова дымяг трубы в палатках, где помещаются бани «голубое дно». Когда на лед ставят темную палатку, то лед внутри начинает светиться зеленовато-голубым светом. Этот словно фосфорический зелено-голубой свет оставляет неизгладимое впечатление. Начинает чувствоваться вся многокилометровая глубина океана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68