Но продовольствие для собак уже кончилось, и, чтобы их кормить, пришлось постепенно убивать ослабевших собак и ими кормить остальных.
28 мая ознаменовалось появлением первой птицы — глупыша и сменой зимней обуви — финских башмаков — на летнюю — комаги, а 29 мая путешественники увидели вторую птицу — кайру, затем тюленя и несколько нарвалов. Но земля все не показывалась.
«Удивительно! Последний день мая! Месяц прошел, а мы не только не добрались до земли, но даже и в глаза ее не видели. Неужели и июнь так пройдет? Нет, теперь земля не может быть далеко. Все как будто указывает на ее близость. Лед становится все тоньше и тоньше, окрестности оживают, а впереди виднеется темное небо, говорящее или об открытой воде или о земле. Вчера я видел в небольших полыньях двух тюленей, птицу, должно быть глупыша, пролетавшую над полыньей, и еще мы наткнулись на свежие следы медведицы с двумя медвежатами, они шли вдоль одной полыньи», — записывает Нансен в свой дневник.
Сильный юго-восточный ветер, дувший в течение нескольких дней, заставил полыньи закрыться. Правда, на-
чавшаяся мокрая снежная вьюга и туман сильно затруднили путь, но все-таки продвигаться вперед было можно. И снова потянулась полоса тех же серых, томительных дней, с трудными переходами, грозною убылью собак и еще более грозной убылью провианта. Надвигался голод.
Но вот Нансену и Иогансену повезло. Они застрелили первого тюленя.
Нансен вспоминал:
— Очень приятно после того, как мы были принуждены дрожать над остатками нашего провианта и топлива, получить возможность кутить вовсю, есть до отвала, когда вздумается. Право, даже как-то не верится, что все это так в действительности. А еда поистине отличная. Тюлений жир превосходная вещь и в сыром и в поджаренном виде и отлично может заменить масло. А мясо — да лучшего и быть не может.
Они шли дальше на юг, и вот чудо совершилось — видна земля! В первый раз по истечении почти двух лет они нашли точку опоры для глаза над этой бесконечной линией горизонта, над этой белой линией, которая в течение тысяч тысячелетий охватывала это море и будет охватывать его еще тысячелетия.
С большим трудом дотащились, наконец, они до полыньи, через которую пришлось переправляться в каяках. Очистили край полыньи от вновь образовавшегося льда и ледяных осколков и приготовились спустить на воду каяк с санями, как вдруг Нансен услышал позади себя какую-то возню и голос Иогансена, только что направившегося к своему каяку: «Берите ружье». Он обернулся и увидел, что на Иогансена бросился большой медведь и тот упал навзничь. Нансен потянулся за ружьем, лежавшим в чехле на носу каяка, и упустил каяк в воду. Первым его побуждением было броситься в каяк и стрелять оттуда, но он вовремя спохватился, поняв, насколько это рискованно, и принялся вытягивать каяк обратно на лед. Но каяк был тяжело нагружен — не поддавался. Нансен стоял на коленях, таща его изо всех сил и стараясь в то же время дотянуться рукой до ружья. Оглянуться на то, что творилось позади, уже было некогда.
«Вдруг слышу, — потом писал Нансен, — Иогансен так спокойно говорит: «Поторопитесь, не то будет поздно». Поторопиться, еще бы! Наконец-то я добрался до кобуры, вытащил ружье, повернулся, сидя на льду, и впопыхах взвел курок у ствола с дробью. Медведь уже стоял всего в аршине от меня. Некогда было взводить другой курок, — я нажал собачку, и медведь, получив в ухо полный заряд дроби, покатился мертвым.
Медведь, должно быть, как кошка, крался по нашим следам и, пока мы, очищая край полыньи от льда, стояли спиной к нему, подобрался, прикрываясь торосами, к нам вплотную».
Наступила уже осень. Нансен все мечтал добраться до южных берегов Земли Франца-Иосифа и, главное, до бывшей зимовки Лейча Смита на острове Белля, где они могли найти готовое сносное жилище. Но, подумав серьезно, он счел рискованным тратить время на поиски. Зима была не за горами, а приготовления к ней требовали немало времени и трудов. Остров, где они останови-
лись, вполне подходил для зимовки и на нем было много дичи.Камней для возведения стен оказалось много. Нансену посчастливилось найти на берегу солидное сосновое бревно, выброшенное морем; оно вполне годилось для крыши. Крышу соорудили из моржовых шкур, повешенных на это бревно. За это время им удалось убить еще парочку моржей.
Наступила третья полярная ночь. Она была, пожалуй, самой томительной. Во время зимовки на пустынном островке, в самодельной хижине, имевшей всего 2,5 метра в длину и 1,5 метра в ширину, они были лишены очень многого, но утешали себя сознанием, что относительно все-таки устроились недурно; могло быть и гораздо хуже! Кладовая их в снежном сугробе была переполнена медвежьим мясом. Окорока, лопатки и целые туши покоились рядами в снегу вокруг хижины. Долго тянулась эта ночь, но наконец и она кончилась. Появилось солнце. Снова шла в страну холодная весна.
Нансен и Иогансен распростились со своей хижиной и двинулись на юг, к теплу. Шел третий год их путешествия, который чуть не кончился трагически.
К 12 июня они добрались до открытого фарватера и направились к юго-западному мысу. Связали каяки вместе, поплыли под парусами и скоро миновали мыс, на который в течение нескольких дней держали курс. Земля заворачивалась к западу. Подкрепив каяки ко льду тонким ремешком, они взобрались на торос, чтобы осмотреть окрестность. Вдруг Иогансен крикнул: «Каяки уносит!» — и оба стремглав бросились вниз. Каяки, однако, уже успело отнести на некоторое расстояние от берега. «Возьми мои часы», — сказал Нансен Иогансену, поспешно сбросил с себя лишнюю одежду и бросился вплавь догонять каяки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68