«Ни к чему комсомольство тебе, сынок. Только нервотрепка да лишний расход».
— Еще предложения будут? — спросил Адушкин, обводя взглядом притихших в осознании происходящего товарищей.— Тогда сделаем исключение и послушаем Виноходова.— И сел, суровый, неуступчивый. «Посмотрим, что теперь запоешь!» — читалось на лице.
Забияка поспешно вскочил, сделал глотательное движение, так как пересохшее горло плохо повиновалось ему.
— Я прошу ребят извинить меня.— Голос у него дрогнул.— Я тут погорячился... думал, это так...
Урок был предметный. В ленкомнате установилась выжидающая тишина. Адушкин^поднялся, Губы его были жестко сужены.
— Перед этим вы заявили, что мы развели тут детский сад,— хмуро начал он:—Так вот, извинения принимаются сразу в детсадике. А мы подождем и посмотрим, как вы прилежной службой, достойным поведением докажете готовность к раскаянию. Вопрос об извинении, как и ваше персональное дело, рассмотрим на очередном собрании. Возражений нет? — спросил он сидящих в зале.— Голосовать не будем. Повестка дня исчерпана.
Танкисты поднялись и, сдержанно переговариваясь, двинулись к дверям. Гурьяна обходили, точно боялись нечаянно задеть. Он смотрел на всех жалкими, виноватыми глазами. Да, с ним теперь никто не заговорит, не пошутит. До следующего собрания.
Комбат и замполит вышли вместе. Оба были задумчивы. «Такие меры посильней встряхивают душу, чем любые другие»,— размышлял Загоров, поглядывая на шагавшего рядом Чугуева. В нем было много чистого, ясного света, доброты и мудрости. Как же раньше не замечал он этого? Вздохнув, признался:
— Ну, Василий Нилович, убедил ты меня нынешним собранием, что не нужно выдумывать никакой фронтовой философии!
— Если так, я рад,— отозвался замполит и добродушно заметил: — Это просто стечение обстоятельств.
— Почему просто?.. Ты эти обстоятельства направил куда нужно и как раз ко времени. Раньше я так думал: проводятся собрания, налажена политработа — и ладно. А вот сегодня понял: иной раз на таких собраниях люди наново рождаются... Только ведь это бойкот! — Он вопросительно глянул на собеседника.— В армии бойкоты запрещены.
— Не хватать же комсомольцев за руку! — ухмыльнулся Чугуев.— Как решили, так пусть и будет. Это не помешает Виноходову отсидеть на гауптвахте. А там проведете очередное собрание, и все снова станет на свои места. По командной-то линии вы с ним молчать, конечно, не будете.
— Что ж, ладно, Василий Нилович!.. А кого прочат к нам вместо тебя?
— Еще не решено. Завтра станет известно.
— Тогда бывай здоров, замполит полка! Они пожали друг другу руку и разошлись.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Лейтенантов ждали. Едва они, разгоряченные быстрой ездой, остановились около знакомого дома и сошли с мотоцикла, из подъезда показался радушный Борис Петрович.
— Вовремя, вовремя прибыли, ребятки! — заговорил, здороваясь.— Мы уже в сборе.
О совместной поездке на природу условились в минувшее воскресенье. Погода в тот день была неважная, просидели у телевизора да сходили в кино. Зато сегодня будет жарко. И хорошо, что парни оделись легко, в одни армейские рубашки да брюки навыпуск.
Актер был в светлой, с короткими рукавами тенниске, капроновой шляпе. Искренне радуясь приезду своих молодых друзей, он тут же вывел из гаража машину,
Вышли Лена и Кира Андреевна, неся сумки с домашней снедью. Лена была в голубом платье, которое так шло к ее стройной фигурке, светло-русым волосам, к ее свежему, смущенно порозовевшему лицу. Евгений и Анатолий не сводили с нее глаз.
Мотоцикл решили не брать, поскольку все поместились в «Волге». Хозяин с женой впереди, молодежь — сзади. Выехать из города оказалось не так-то просто. Перед ними, возглавляя беспокойную ватагу разномастных машин, регулярно делая остановки, кособоко катил переполненный троллейбус. Обогнать его не было возможности из-за встречного транспорта. Казалось, весь город поднялся на ноги, расходится и разъезжается на все четыре стороны.
— Борис Петрович, а вам не приходилось служить в армии? — спросил Анатолий.
— Еще как пришлось! — оживился актер.— Прошел армейскую школу!.. Все было, Толя: и срочная, и фронт, и тяжелое ранение, и госпиталь. На гауптвахте только не удалось побывать.
Парни и девушка рассмеялись.
— Но больше всего запомнилась срочная. Я почему-то никак не мог быстро навертывать портянки. А меня еще направили в школу младших командиров. Бог ты мой! Вот было наказание. Командир отделения каждое утро персонально тренировал отстающих. Сержант Муш-кин, невысокий, широколицый, в обмотках. Гроза! А еще помню, когда окончил школу младших командиров, меня представили к присвоению сержантского звания то в реляции написали: «Командирским голосом владеет». Эта фраза до того поразила меня, что и сейчас не могу забыть.
Слушать забавные, сдобренные шуткой рассказы Бориса Петровича было интересно, и поездка представлялась Евгению счастливейшим сновидением. Он ощущал рядом плечо Лены — сидел закаменело, боялся пошевельнуться. Его переполняли такие пылкие мечты! Жаль только, что их гасило проснувшееся ревнивое чувство. Ведь Анатолий тоже неравнодушен к девушке...
Товарищ все чаще поглядывал на милую соседку, на ее светлые, пушистые, слегка подвитые волосы, которые почти касались его смуглого лица. Она то и дело поворачивалась к нему, и от парня к ней шел некий трепетный свет.
Евгений даже опустил глаза, вздохнул. Вот бы так посидеть наедине с девушкой!.. Он лишь теперь вспомнил, о чем они договаривались перед выездом с Руси-новым, и значительно глянул на него. Анатолий кивнул, давая знать, что понял, и едва выдалась пауза в разговоре, начал так:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104