Приятно познакомиться.
— И мне очень приятно. — Хозяин дома густо покраснел. — Да вы не стесняйтесь, проходите. Я вас сейчас обедом накормлю. Борщечку деревенского, а? Я такой борщ готовлю — объеденье, а не борщ.
Борщ действительно был отменный. Жирный, наваристый, со свежими овощами и сметаной. И вообще, стол был не по-холостяцки обильный. Ароматные копчености, салаты, разносолы и дорогой коньяк.
— Вот только лимонов к коньяку нет, — извинился Николай. — Так что придется огурчиками закусывать. Вы уж извините, Евгения. Знал бы, что гости будут...
— Ну что вы? Так все вкусно, так все... И это вы сами готовили? — Женя жеманно заулыбалась: --Вот что значит фермер! И это все свое? И как вы управляетесь?
Они долго сидели за столом, болтая обо всем сразу и одновременно ни о чем. Склифосовский, казалось, совсем забыл о цели визита и наслаждался едой. Так приятно было после сырой улицы оказаться в тепле, поболтать с хорошим человеком, выпить, пожрать от пуза.
— Скажите, Николай, — начала издалека Женя. — И не страшно вам тут одному?
— А чего бояться? — удивился тот. — Да и не один я. У меня вон сорок пять подчиненных в свинарнике. Почти рота, так сказать.
— И все же. — Женя под столом толкнула Скли-фосовского, который никак не мог оторваться от огромной, на всю тарелку, свиной отбивной. — А если, не дай бог, залезет кто-нибудь? Сейчас ведь времена сами знаете какие. А вокруг никого нет.
— Ну я же говорил, — вмешался Склифосовский. — Никого он не боится. Скажи, Колян.
— Это правда. — Коля пожал плечами: — Да и кто сюда полезет? Денег у меня немного, разве что свиней воровать. Так уже лазили пару раз, больше не полезут. Мне тут одному даже спокойнее, чем в городе.
— Это точно! — закивал Склифосовский. — Люди сейчас озверели просто. Страшно даже по улицам ходить.
Николай улыбнулся, разлил по рюмкам остатки коньяка, а когда все выпили, вдруг сказал:
— Ну вот что, ребята, оружия я вам не дам. Склифосовский чуть не поперхнулся и вытаращил на него удивленные глаза.
— Ты ведь за этим пришел, правда? — продолжал парень, убирая со стола. — Ну и зря.
— Да, Николай, мы пришли за этим, — вмешалась Женя, стараясь сохранять спокойствие. — А как вы догадались?
— И бросай ты ее. — Николай вздохнул: — Она тебя до добра не доведет.
— Коля, вы меня обижаете, — сказала Женя как можно спокойнее. — Нельзя же так. Только познакомились, и так сразу. Вы же меня совсем не знаете.
— А мне и не надо совсем. — Николай пожал плечами. — Некоторых людей не нужно хорошо знать. С первого раза все насквозь видно.
— И что же вам такое видно? — процедила Женя сквозь зубы.
— Вам не очень приятно будет услышать, — ответил он спокойно.
— Коль, ну ты же сам говорил, что... — подал наконец голос Склифосовский.
— Что я говорил? Говорил, что помогу, если дело откроешь. Ты что, тоже дело открыл?
— Тоже, я...
— Руки покажи, — вздохнул Николай.
— Зачем? — Склифосовский испуганно спрятал руки под стол, как будто на них было что-то написано.
— Вот видишь.
— Вы не правы, — опять вмешалась Женя, все еще пытаясь поправить положение. — Мы открыли пошивочную мастерскую. Он коммерческий директор, а я...
— А вы белошвейка. — Николай ухмыльнулся. — Сказал — не дам. И кончен разговор. Есть еще хотите?
— Нет, спасибо. — Женя встала.
— Ну тогда простите, но мне работать пора. Мог бы еще посидеть с удовольствием, но я человек занятой. Сам себе и директор, и подчиненный. И охранник. Всего хорошего.
Когда выходили из дома, Николай схватил Склифосовского за рукав, отвел в сторону и сказал тихо:
— Ты меня прости, конечно, но больше ко мне не приходи, ладно? Морду набью.
— Коля, ты что? — Склифосовский испуганно заулыбался.
— И никто пусть не приходит. Так и передай, — спокойно добавил он.
— В каком смысле?
— Ты меня понял. — Николай похлопал его по плечу: — Ну все, пока. Не могу сказать, что очень рад был тебя видеть. И послушай моего совета, займись делом. Тебе же лучше будет. Если хочешь, оставайся со мной тут. Много не обещаю, но годика через три свое хозяйство точно завести сможешь.
— Коля, ну ты же меня знаешь, — залепетал Склифосовский. — Я же...
— Все, пока...
— Ну что? — спросил Юм, когда Женя со Скли-фосовским вернулись.
— Пушки у него есть, — сказала она. — Это точно. Но он не даст. Даже за бабки.
— Юм долго молчал, ковыряя землю носком ботинка, а потом пожал плечами и сказал:
— Ну ладно. Нет так нет. Поехали обратно.
И опять посмотрел на небо.
Пока шли обратно, он подбегал то к Менту, то к Грузину и подолгу о чем-то с ними шептался. Склифу стало страшно. Вернее, даже не сейчас стало страшно, а еще там, у дома, когда Юм посмотрел на небо.
Когда вернулись на станцию, Юм сказал:
— Вы нас тут ждите, а мы с Ментом и Грузином скоро вернемся.
— Вы куда? — неуверенно поинтересовался Склифосовский, до которого только теперь начало доходить. — Он мне сразу сказал, чтоб никто не приходил. Он морду набьет...
СУДЕБНЫЕ ПРЕНИЯ
Больше всего раздражало то, что Наташа никак не могла определить, кто ей все время звонит. Наверняка ведь сидит тут, среди толпы горластых поэтов и писателей. Пришел посмотреть, как она будет вести это дело. Может, вон тот, в сером плаще и темных очках? Или тот, с газетой. Все время смотрит на нее, когда она задает вопросы свидетелям и обвиняемому. Да любой мог бы быть. Это жутко сбивало и не давало сосредоточиться.
Накануне Наташа не спала всю ночь, разрабатывая систему обвинения, как будто в зале суда будут сидеть не три заседателя, которые сделают все, что им прикажут, а двенадцать присяжных. Поэтому все должно быть убедительно и точно. Как в аптеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101