Асо давно мечтал о детях. И хотя не подавал виду, но в глубине души притаилась печаль о том, что они с Фирузой бездетны. Боясь ее обидеть, огорчить, он никогда об этом не заговаривал. И вот теперь такое счастье пришло!.. Фируза на четвертом месяце. С каждым днем младенец будет расти. А там придет срок — и, если судьба окажется милостива к ним, родится мальчик или девочка... Конечно, ребенок будет красивее всех на свете, а дом их — самым счастливым. Какой они зададут пир! Хоть и придется для этого денег занять, а той будет. Посоветуются с Оймулло, с Тахир-джаном, кого позвать. Главным распорядителем пригласят дядюшку Хайдаркула. Пусть будет весело, пение, танцы...
Размечтавшись, Фируза и Асо долго сидели за чаем. Фируза рассказывала о том, что происходит в женском клубе, об избавленье, выпавшем на долю Оим Шо... При этом она добавила:
— Как хорошо, что Хамрохон избавилась от Хасанбека и пришла в клуб. И ей польза, и другим наука.
— Наш председатель к вам не прицеплялся?
— Нет, видно, побаивается. Ужасно, что на таких местах сидят подобные люди.
— Ну, бывают и хорошие... А от Ходжи Хасанбека держитесь подальше, не сплетничайте на его счет, не злословьте, ему все донесут!
— И пускай! — с задором воскликнула Фируза. На общем собрании сама выступлю и отделаю...
— Ах ты моя храбрая! Но поостерегись... Если мне не веришь, спроси дядюшку Хайдаркула.
— Знать недостатки и молчать о них, таить в себе? Так эти люди будут продолжать свое. Как же нам строить новую жизнь?!
— Нужно знать, где и когда говорить. Поспешность в бою вредна и опасна.
Фируза сдалась.
— Пожалуй, вы правы,— сказала она задумчиво.
Вскоре они легли спать. Сон царил и внизу, во внутреннем дворе, где спали Оймулло и Тахир-джан. Стояла тишина. Ночь была холодная, осенняя. Много звезд высыпало на небе. Веяло дыханием зимы. Ранним утром можно было увидеть иней, покрывавший края крыш.
После революции по ночам часто слышалась стрельба на улицах Бухары, особенно со стороны кварталов Мирдустим, Хиёбон и Джуйбор. Люди настолько привыкли к выстрелам, что не обращали на них внимания. Лишь когда перестрелка длилась уж очень долго, появлялись конные милиционеры, а то и милиция спала спокойно.
Так и в эту осеннюю звездную ночь то и дело раздавались звуки выстрелов. И только собаки откликались на них громким лаем.
Фируза и Асо вдруг проснулись от сильного стука в ворота. Асо вскочил и, продираясь сквозь ночную тьму, подошел к окошку.
— Кто стучит?
— Откройте! — крикнул чей-то незнакомый голос. Асо открыл окно и увидел нескольких всадников
— Кто вы такие? Что вам нужно?
— Мы из ЧК,— ответил тот же голос.— Нам нужен товарищ Асо. За спиной мужа, накинув на плечи шерстяной платок, уже стояла
Фируза, бросившаяся ему вслед.
— Спросите, как его зовут,— шепнула она.
Но Асо молча вернулся в комнату, оставив окошечко открытым, и стал быстро одеваться.
— Куда вы? — взволнованно спросила Фируза.
— Говорит — из ЧК... Видно, важное дело, выйду, узнаю...
— А вдруг они вовсе не из ЧК...
— А кому я еще могу понадобиться?
— Все может быть. У вас немало врагов.
— Вряд ли враг пришел бы так открыто.
Раздался снова нетерпеливый стук в ворота. Асо натянул сапоги и, двинувшись к выходу, сказал:
— Ты не ходи вниз, темно!
— Да и вы бы лучше отсюда, сверху, узнали, что им надо... не открывая ворот.
— Не беспокойся, милая, все будет хорошо.
В голосе Асо звучала такая уверенность, что Фируза замолкла, но спустилась вместе с ним. Внизу, под навесом, ожидая их, стоял Тахир-ювелир. Дрожащей рукой он держал чадившую коптилку.
— Кто они такие? — тихо спросил он.
— Успокойтесь, они работают там же, где я...
Асо прошел вперед и открыл ворота. Всадники уже спешились. Их лица были незнакомы. Он не успел и рта раскрыть, как они, угрожая наганами, приказали:
— Асо Хайриддин-заде, вы поедете с нами в загородный сад Диль-кушо.
Это означало — вы арестованы Окружной комиссией. Асо шагнул было назад, чтобы закрыть перед их носом ворота, но это не удалось, они были настороже и успели крепко схватить его за руки.
— Спокойно, не сопротивляйтесь, мы все равно вас увезем! Лучше уж без шума и крика. С вами поговорит Асад Махсум и отпустит.
— Нет! — воскликнула Фируза.— Вы не имеете права арестовать сотрудника ЧК. Не имеете права! Он не поедет с вами!..
— Никто его не арестовывает. Просто Асад Махсум хочет с ним побеседовать, вот мы и повезем.
Тут заговорил сам Асо:
— Насильно везти не имеете права! Я на государственной службе.
— Потому-то у Асада Махсума есть к вам вопросы. Лучше не теряйте даром времени, вот ваш конь.
— Хорошо, но сперва поедем в ЧК, пусть дадут мне разрешение. Тогда последую за вами. А без этого — нет...
— Это можно,— согласились люди Асада, помогая Асо сесть на коня.
Фируза бросилась к нему с криком:
— Не уезжайте, не уезжайте!
Тахир-ювелир, все еще с коптилкой в руке, удерживал Фирузу, успокаивая ее. К воротам подошла и Оймулло Танбур.
Всадники вскочили на коней — Асо оказался между ними — и поскакали. Фируза с криком рванулась вслед. Ювелир с трудом удержал ее с помощью Оймулло, и все трое вошли «наконец в дом.
За воротами соседних домов притаились люди. Они, конечно, проснулись от шума, но, услышав имя Асада Махсума, не решались выйти на улицу. Давно всем стало ясно, что он за человек, люди знали: его злоба и мстительность ужасны и нет в Бухаре никого, кто бы мог защитить тех, на кого обрушил он свой гнев.
Фируза горько плакала, ее не могли успокоить, как ни пытались, ни Оймулло, ни Тахир-ювелир.
— Асо убьют, его убьют,— без конца твердила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123