.. Да и сам уж он больно беспокойный человек,— недовольно продолжала Мушаррафа,— всегда ему больше всех надо. Другие мужья отдыхают, развлекаются, а он только и знает, что целыми ночами от своих людей доносы выслушивать.
— Наверно, все о джадидах? — соболезнующе проговорила Мухаррама.
— Да все о них, проклятых, они уж мне во сне снятся!
— Да ну?
Стоят ли они того, чтобы забивать ими такую красивую головку?
— Эх, милая, целый день только и разговору, что о них. Его высочество эмир боятся джадидов,— понизив голос, рассказывала Мушаррафа,— они приказали моему мужу глаз с них не спускать, смотреть, как бы не устроили каких-нибудь беспорядков. Никому из-за этих нечестивцев покоя нет. Замонбек всех своих людей разослал следить за джадидами. Не сегодня завтра он их всех уничтожит.
— Как уничтожит, ведь они тоже мусульмане?
— Неверные мусульмане,— вставила Магфират.
— Если бы они были правоверными мусульманами, то не собирались бы в Кагане вместе с русскими и не сговаривались бы с ними.
— То есть как это? — притворно удивилась Мухаррама.
— Замонбек рассказывал, что на этой неделе в кишлаке Зирабад около Кагана соберутся джадиды, там и русские будут. Так вот, муж говорит, что он только и ждет этого дня, чтобы их там всех прихлопнуть.
— Ну и молодец Замонбек, ну и ловкач! — восхищенно запела Мухаррама.— И как только это он все разузнал! Ведь, наверно, нелегко было?
— Конечно, нелегко, но у него и среди джадидов свой человек есть,— засмеялась Мушаррафа.
— Ха-ха-ха! — засмеялась вслед за ней и Мухаррама.— Ну и Замонбек, вот это умница, прямо за корень ухватился! Как бы хоть напоследок посмотреть на них, на этих джадидов?
— Это будет в воскресенье, в русский праздник. Ну а мой приедет туда на день раньше, чтобы всех захватить.
— А это не опасно вашему уважаемому супругу?
— Нет, с ним будет много людей.
Служанка внесла большую фарфоровую миску с лапшой. Подруги выпили еще по пиале вина...
После захода солнца приехал Замонбек со своим наперсником и застал подруг спящими. Он долго стучал в дверь, пока жена не проснулась. Она попросила его пройти в сад, потому что в доме спят.
Замонбек вышел в сад, сердито похлестывая нагайкой по голенищам. Это был высокий, смуглый мужчина с густой окладистой бородой, длинным крючковатым носом и низким лбом. Большие, чуть навыкате глаза горели мрачным огнем. Одет он был в обычную для того времени одежду человека высшего сословия: каршинский бекасабовый халат, подпоясанный черненым серебряным поясом, на ногах мягкие сапоги с загнутыми носами, на голове туго скрученная белая чалма. Вскоре появилась и сонная Мушаррафа. Замонбек сразу заметил, что она выпила.
Это явно не улучшило его настроения.
— Кто это в такой холод приезжает спать в сад? — зло спросил он.— Что, вам в городе негде выспаться?
— А что страшного? — с трудом заставляя себя улыбнуться, ответила Мушаррафа.— Мы целый день гуляли, ну и устали, поужинали, легли отдохнуть, и все трое задремали... А что у вас случилось, что вы приехали сюда?
— По тебе соскучился,— буркнул Замонбек, идя к хаузу.— Мне сказали, что ты поехала с Мухаррамой Гарч, вот и приревновал.
— Да что с вами? — притворно удивилась Мушаррафа.— И к женщинам начинаете ревновать, прости меня господи!
- Что такое Мухаррама, я хорошо знаю, от нее лучше быть подальше.
Ну вот, с приятельницами не водись, в гости не ходи, с людьми не нпречайся, сиди всю жизнь одна дома.
Вот управлюсь с делами, тогда буду часто дома,— сердито ответил.— Ну ладно, собирайся, поедем в город. Зайду к управляющему, к нему дело есть.
— А может, переночуем здесь?
— Нет, нет, поехали домой.
Через полчаса супруги поехали в город, а гости решили остаться, чтобы утром еще погулять. Допоздна сидели они с женой управляющего и служанкой Мушаррафы в гостиной, пили чай, ели арбуз и болтали.
Когда Магфират сняла с себя платье, Мухаррама заметила у нее на плече большой синяк.
— Что это у вас? — спросила она.
— Это от кулаков проклятой Фирузы. Помните, как меня стукнула у родника Айюб? Я, конечно, тоже в долгу не осталась, да только силы у меня не те...
— Ай-яй-яй, — соболезнующе заохала Мухаррама,— чтоб у нее руки отсохли...
— Ничего, я еще этой нищенке покажу. Я выгнала их на улицу, да, говорят, они поселились у Оймулло Танбур. А сегодня проклятый Асо не принес мне воды. Пришлось мужу договориться с другим водоносом. Но я им этого не забуду, они так легко от меня не отделаются. Я уже кое-что придумала. Вы слышали, Мушаррафа сказала, что Замонбек решил уничтожить в Кагане всех джадидов. Уж наверно и Асо тоже с ними связан. Во всяком случае, я скажу это Замонбеку, и он с ним разделается.
— Это вы хорошо придумали,— засмеялась Мухаррама. Замонбек быстро с ним управится. Так ему и надо! Не сумел с вами поладить, пусть с ним Замонбек ладит.
Обе женщины засмеялись.
С тяжелым бурдюком за спиной Асо подошел к дому Камоледдина Махдума. Ворота были открыты. Постояв в нерешительности, Асо постучал, но никто не показывался, он вошел во внутренний двор. Там он увидел слугу Махдума — мулло Шарафа. Присев на корточки под окном, мулло Шараф явно подслушивал разговор, который велся в комнате. Услышав шаги, мулло Шараф вскочил, сделав вид, что собирается вытереть стекло.
— Тебе кто дверь открыл? — спросил он подошедшего Асо.
— Была открыта.
— Вот проклятая невестка! — раздраженно пробормотал мулло Шараф.— Чертова жидовка выскользнула так тихо, что я и не слышал. Но ты, наверно, столкнулся с этой торговкой в дверях, да?
— Нет,— коротко ответил Асо.
Он опустил на землю тяжелый бурдюк и начал заполнять хумы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139