Так вот, братья, никакой я не хаджи-паджи, не знаю я ни колдовства, ни молитв. Я такой же бедняк, как вы.
— Прости меня господи! — воскликнул Мадсолех.— А как же вы заставили сознаться этого дурака доносчика?
— А мне большевики помогли!
— Как большевики? — удивился хозяин.
— Да-да, большевики,— повторил Хайдаркул.— У них в этом большой опыт. Они мне сказали: Иди к Гуломали, но будь осторожен, постарайся сначала узнать, нет ли там доносчика. Как видите, мне удалось вывести его на чистую воду. Если бы он остался и передал о наших разговорах Абдуллобаю, было бы худо.
Долго разговаривали в ту ночь люди, собравшиеся в доме Гуломали... Возвращаясь после собрания к дому Оймулло Танбур, Асо восхищенно говорил Хайдаркулу:
— Ну и молодец же вы, дядя, ну и молодец! Где вы научились этому колдовству?
— Да это вовсе и не колдовство! — засмеялся Хайдаркул.— На, понюхай,— сказал он, протягивая Асо бумажный пакетик с таинственным снадобьем.— Не бойся, нюхай. Это просто толченый красный перец, который ты кладешь в плов.
— Так почему же Абдусалом признался?
— Плохо человеку, когда совесть у него нечиста,— засмеялся Хайдаркул.
В один из последних дней апреля 1917 года на площади Регистан царило необычное оживление.
В городе прошел слух, что его высочество эмир вчера вечером устраивал пиршество в нижней части города, а сегодня приказал готовить пир н мехманхане Рахим-хана.
Еще до восхода солнца водоносы щедро полили площадь Регистан, окрестные базары и торговые ряды, а подметальщики чисто вымели улицы. Ворота Арка в этот день были открыты рано, а стражники, войсковые начальники и прочие чины заняли места на суфах, расположенных у ворот.
У южной стороны дворцового подъезда, выходившего в сторону мехманханы, стояли истцы и ответчики с прошениями. Они надеялись, что эмир задержится и соблаговолит выслушать просителей.
По обеим сторонам Регистана, у стен мечети Поянда и медресе Дарушшифа, с утра засели любопытные бездельники, хотя никто из них толком не знал, что сегодня будет и чего они ждут.
Солнце стояло высоко, когда со стороны хауза показались водоносы, гнавшие ишаков, груженных бурдюками с водой. Они прошли через толпу зевак и дошли до места, откуда начинался круто поднимающийся въезд в Арк. Здесь водоносы заторопились, громко покрикивая и подгоняя палками ишаков. Стража знала водоносов и беспрепятственно пропустила их в ворота.
Джурабай, чего это здесь столько зевак собралось? Да посмотри, всяких начальников-мочальников тучи... что будет? — спросил молодой водонос старшего товарища.
— А бог знает,— ответил Джурабай.— Не иначе как какой-нибудь раб божий потеряет свою голову раньше срока.
— Беднягу принесут в жертву в честь приезда его высочества,— объяснил водонос, шедший позади.
Не успели они дойти до мечети, как навстречу им, к воротам Арка, заторопились стражники кушбеги.
Водоносы свернули на улицу гарема, прошли мимо стражи и ввели ишаков во внешний двор гарема. Там они разгрузили животных и поставили бурдюки на мраморную полукруглую суфу.
Через несколько минут туда пришли шесть молодых женщин. Каждая взвалила себе на спину бурдюк и понесла его в гарем.
Фируза вместе с Ходичой, которая была главной над всеми женщинами-водоносами, должны были обеспечивать водой кухню и гарем, называвшийся Баня. Там содержались женщины и девушки, предназначенные эмиру в подарок.
Сейчас они тащили воду на кухню, где стояло три хума, таких больших, что казалось, у них нет дна. Кроме этих хумов, надо было еще налить котел для плова и большущий самовар. Не меньше воды требовалось и в баню.
В Арке не было проточной воды, воду для трех тысяч человек возили в бурдюках. Водоносы с утра до позднего вечера подвозили воду, а женщины-водоносы разносили бурдюки по различным службам гарема.
...Вот уже неделя, как Фируза работает здесь. Хайдаркул одобрил ее решение, и Фируза согласилась таскать тяжеленные бурдюки. Она шутливо говорила Асо: А я теперь повыше тебя. Ты носишь воду в дома всяких простолюдинов, а я — в гарем самого эмира, его светлейшей матушке и ее приближенным.
Впрочем, тяжелая работа водоноса не слишком утомляла Фирузу, которая не была избалована. И тут она нашла себе подруг. Особенно хорошо к ней относилась Ходича, работавшая здесь больше шести лет, прекрасно изучившая тонкости и сложности жизни гарема. Фируза подружилась и со стряпухами, их помощницами и ученицами, ближе познакомилась с жизнью обитательниц гарема Баня, этих несчастных жертв животной похоти эмира. Она выслушивала их горестные рассказы и как могла пыталась утешить...
В этот день Фируза, немного отстав от своих подруг, медленно шла к главному зданию гарема. Ее обогнала какая-то женщина, с трудом передвигавшая свое грузное тело. Фируза узнала Мухарраму Гарч.
— Госпожа,— окликнула она Мухарраму,— что же вы даже не посмотрите в мою сторону?
— Это ты, Фируза-джан? — сразу обернулась к ней Мухаррама.— А ты, оказывается, на новой работе, поздравляю, поздравляю. И давно?
— С того дня, как Магфират выгнала меня из дому, а ее падчерица прогнала с работы.
— Вот видишь, правильно говорят: лишь бы аллах не обидел.
Ну хорошо, что ты меня окликнула... У меня к тебе разговор, доченька, я тебя повсюду искала. Но тебе, наверно, тяжело, спусти-ка на минуту бурдюк, разговор серьезный.
Мухаррама нагнулась к Фирузе и шепотом рассказала о том, что Замонбек решил захватить и уничтожить всех джадидов, а Магфират наговорила Замонбеку, будто Асо тоже джадид. Они хотят захватить его там же, в Зирабаде, на собрании джадидов, в воскресенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139