Раньше, работая в поле или в саду, он всегда шутил с дехканами, пел песни, а теперь всех сторонился, ходил молчаливый, мрачный... От моих расспросов отмахивался, говорил, что просто нездоров.
Однажды ко мне пришли его друзья, стали упрекать в равнодушном отношении к брату: если им он не хочет рассказать, его терзает, то мне он доверится — как-никак родной. Тут я не на шутку забеспокоился и решил с ним поговорить.
Как-то в полдень он сидел один у хауза, я подошел и стал настойчиво расспрашивать, что с ним происходит. Он сначала уходил от ответа, ссылался на какую-то непонятную болезнь, но потом не выдержал и залился слезами. Слезы облегчают душу, смягчают ее. Наплакавшись вволю, брат стал откровеннее, он признался, что все это из-за жены.
Лучше бы я не женился! Жена принесла мне только несчастье... Боюсь, что из-за нее я умру...
Что ты говоришь?! Объясни, ради бога!
Уже через два месяца после свадьбы жена ко мне охладела, потом просто перестала разговаривать. Я сначала не придал этому значения. И вдруг я заметил, что она заигрывает с нашим отцом, хохочет при нем, а однажды, забывшись, бросилась ему прямо на шею... Я тут же стоял. У меня сердце чуть не выскочило! Но я еще не все понимал, никому ничего не рассказывал, сдерживал себя, решил проследить за ней. Сначала заводил по ночам разговор об отце, дурно отзывался о нем, говорил, что он скуп, жаден, жесток, называл его немощным стариком. Она его защищала, сердилась. Потом я пошел на хитрость.
Как-то в базарный день я сказал утром жене, что отправлюсь на Вабкентский базар и вернусь только вечером. Жена не смогла сдержать своей радости, попросила привезти ей с базара хну и жевательную серу. Я пообещал и ушел. На базар я, конечно, не поехал, а, пройдя задами через сады и рощицу, вернулся домой, из укромного садика позади нашего дома я влез на крышу и расположился там наблюдать, что происходит внизу. Жара была сильная, солнце палило, но я того не чувствовал, наоборот, я дрожал от холода, ноги и руки стали ледяными.
Жена во дворе что-то жарила на очаге и напевала. Вскоре жаркое было готово, и она вошла в дом. Оттуда вернулась нарядная, в шелке и бархате, красиво причесанная, с подведенными глазами. В эту минуту с улицы пришел отец и запер ворота на цепь. Жена радостно бросилась к нему, а он обнял ее, и они вместе вошли в дом. От гнева вся кровь бросилась мне в голову, в первое мгновение я хотел спрыгнуть с крыши и опозорить нечестивцев!.. Но, пораздумав, я сдержался и сидел не шевелясь. Вскоре она пришла за жарким, и я слышал, как они в комнате едят, пьют, смеются...
Я не знаю, сколько прошло времени, но они снова появились во дворе, и я яснъ слышал весь их разговор. До каких пор мы будем таиться, вечно чего-то бояться, встречаться урывками? — спросила жена.— Неужели мы не можем открыто стать мужем и женой? Отец ответил: Неудобно, что люди скажут?! Да так и лучше, приятнее быть всегда любовниками...
Они распрощались. У ворот отец пообещал прийти завтра утром, мое присутствие, видимо, не имело для них никакого значения. Сойдя с крыши, я побрел к полю, заросшему клевером, и лег там прямо на землю. Меня раздирали мучительные мысли: как можно так поступать, к чему эта страшная ложь?! Впоследствии я узнал, что у моего отца была связь с этой женщиной еще до моей женитьбы на ней. Отец попросту привел к себе в дом постоянную любовницу, прикрылся тем, что она жена его сына.
Я вернулся домной только вечером. Жена спросила, привез ли я хну и серу. Я сказал, что забыл, выпил чаю и лег спать. И вот с того дня, пережив такой страшный позор, я стал хиреть, превратился в собственную тень. Мне просто жить не хочется, душа словно выгорела... Сначала думал открыться всем, устыдить отца, развестись с женой, но потом понял, что ничего из этого не выйдет, с отцом мне не справиться. Все власть имущие, и судья, и миршаб, и прочие, станут на его сторону. Мои слова он обратит против меня. Его все боятся, а я бессилен, я ничто...
Выслушав страшный рассказ брата, я попробовал его утешить, при этом согласился, что с отцом лучше не тягаться. Нужно еще потерпеть, собрать немного денег и, дождавшись удобного случая, бежать куда-нибудь подальше, начать новую жизнь. Брат выслушал меня спокойно, казалось, разделив мои доводы. Но прошел месяц с небольшим, и он повесился ночью в саду, на дереве. Я увидел это только утром, сам вытащил его из петли и принес домой.
Муфтий отказался читать над ним отходную молитву, заявил, что человек, покончивший самоубийством, не заслуживает панихиды. И вот моего несчастного брата, нелюбимого сына Назарбая, похоронили в одежде, на кладбище чужеземцев.
Только я и старая тетя уронили над ним слезу.
На сороковой день после похорон отец взял у муфтия разрешение на мой брак с вдовой брата. Он не хотел ее терять, а она ведь могла теперь уйти из нашего дома. Но я не столь смирен и покорен, как мой брат, я отказался, заявив, что мне не нужно жены. Отец втащил меня в комнату, хотел избить, но я оказался сильнее и не дался. Все же прошли его молодые годы, а я еще только забирал силы. Вырвав палку из его рук, я ее сломал и выбросил. Хватит,— заявил я,— не хочу брать в жены убийцу моего брата, любовницу отца!
Отец так и застыл, услышав эти слова, понял, что я все знаю. Но, хитрый старик, он сначала притаился, помалкивал, а потом вдруг объявил, что я не мог перенести смерти брата и помешался от горя. О, сам черт позавидует ему в хитрости и коварстве. Имея в руках разрешение муфтия, он насильно женил меня на вдове брата, сразу после этого посадил на арбу и привез в город, в сумасшедший дом...
Теперь он наслаждается жизнью, а вместе с ним моя жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139