— Вам прислал кто-нибудь сегодня снежное письмо?
— Пока нет, но я сама написала что-то около пятнадцати писем для соседей.
— А от себя вы не написали?
— Нет, некогда мне этим заниматься. Давала урок ученицам.
— Напишем-ка мы вместе матери высокопочитаемого казикалона,— с воодушевлением сказала Мухаррама.— Сегодня она будет во дворце матери эмира. Я вручу ей письмо при высочестве и уж сумею увернуться, она меня не поймает.
— Зачем же от обеих писать?
Напишем от вашего имени — и все.
— Нет,— отрезала Мухаррама.— Как увидит вас госпожа, так все наши условия и примет.
— Как это — меня?
— Да, мы вместе поедем во дворец. Нас ждет арба,— спокойно сказала Мухаррама, словно собиралась ехать к себе домой.
— Что это все значит? — уже строго спросила Оймулло. Зачем я поеду во дворец?
— Вот какая непонятливая! — нетерпеливо воскликнула Мухаррама.— Я ведь час целый толкую об этом. Не думаете же вы, что я пришла халвы отведать?!
Госпожа Танбур терялась в догадках. Что ей дворец эмира, эта золотая клетка? Кланяться знатным госпожам, угождать им? А вдруг ее захотят там оставить? Распрощаться с вольной жизнью, со школой, которую она так любит? Расстаться с друзьями? Не нужны ей милости тех, кто живет за дворцовой оградой! Без них обходилась и обойдется впредь! Но что будет, если она не поедет? А может, съездить туда разок, посмотреть и вернуться домой?
— Что, удивлены? — спросила Мухаррама.
— Как же не удивиться! Я скромная, простая подданная его высочества, со знатными госпожами никогда не встречалась... И вдруг сразу во дворец! Я прямо не знаю, что вам ответить на это предложение.
Мухаррама весело рассмеялась:
— Вы самая умная и образованная у нас в Бухаре. Другой такой не сыщешь. Бросьте ваши сомнения, колебания. Во дворце такие же люди, как мы с вами, все — рабы божий.
— Конечно, все мы рабы божий, но они шахи, а мы их подданные. Нет, дорогая, я недостойна такой чести и во дворец не поеду.
— Вы достойнее достойных. Оставьте ваши рассуждения, вас ждет счастье и удача, летите же за ними... Пришло ваше время. Я не сомневаюсь, что беседа с вами, ваш голос очаруют всех! Вас осыплют золотом...
— Спасибо, госпожа! Но я прикована к дому, я должна заботиться о муже, о школе... Подданные его высочества посылают в мой скромный дом детей, чтобы я учила их, воспитывала по мере сил моих. Что же с ними будет?..
— Вас вознаградят.
— Разве дело в деньгах, милая госпожа! — довольно резко ответила госпожа Танбур.— Я не из-за денег держу школу. Мой муж такой искусный мастер, что мы ни в чем не нуждаемся. Но школу завещала мне покойная мать, я не могу от нее отказаться.
Мухаррама вынуждена была согласиться.
— Ну хорошо, не хотите идти на постоянную службу, не надо! Но разок в гости, и именно сегодня, вы должны поехать. Непременно! Если они пожелают оставить вас навсегда, я берусь вас вызволить. Уж на это я мастерица. Ну а теперь вставайте, приоденьтесь — и едем!
Подумав, Оймулло решила, что от одного посещения дворца ничего плохого не случится. А может, она вообще там не понравится, придется не ко двору, кто знает. Так или иначе, она там не останется, это решено!
Извинившись перед гостьей, она вышла и позвала мужа. Тахир-джан сидел на своем обычном рабочем месте — на суфе возле мангалки. Услыхав голос жены, он встал, запер дверь на цепь и подошел к ней.
Взглянув на ее расстроенное лицо, он забеспокоился:
— Что случилось?
— Ничего,— улыбнулась Оймулло.— За мной пришла Мухаррама Гарч, хочет отвезти во дворец. Таков приказ...
Тахир-джан понял, почему жена так расстроилась.
— Ну что же тут страшного! Поедете, посмотрите дворец, вы же никогда не были...
— На улице стоит арба?
— Да, я видел кокандскую арбу. Я думал, что она ждет вашу гостью.
— Так и быть, поеду. А вдруг меня заставят остаться... Вот чего я боюсь.
— Да, может случиться. Но раз послали за вами человека, не поехать тоже нельзя.
— Ну хорошо, поеду. Мухаррама обещает избавить меня от постоянной службы. А вы, пока я буду отсутствовать, приглядите за ученицами. Я скажу Шамсии, чтобы она велела им повторять уроки. Если запоздаю, вы уж сами приготовьте плов и поешьте.
— Хорошо!
Оймулло вернулась к гостье, налила ей в пиалу чаю и зашла в каморку переодеться. Надела новое шелковое платье, расшитое золотом, повязала на голову налобник из фаранги, поверх еще накинула прозрачный розовый платок, обулась в сапожки из мягкой кожи — булгари.
Выйдя во двор, она отдала распоряжения Шамсии и Фирузе. Потом она и гостья накинули на головы паранджи и вышли со двора. У ворот, загораживая собой узкую улицу, стояла крытая кокандская арба. Для того чтобы легче было на нее взобраться, Тахир-джан подставил сзади табуреточку. Удобно усевшись на арбе, женщины опустили с обеих сторон занавески, Тахир-джан дал знак, и арбакеш, сидевший в седле на лошади, погнал ее ко дворцу. Путь лежал через Куш-медресе, под арками Аллофон и Мисгарон прямо на Регистан.
Таял снег, и на улицах было грязно. По пути встречалось множество арб, фаэтонов, людей верхом на лошадях, ослах, все это сталкивалось, шумело, кричало, приходилось останавливаться. Дворцовая арба пользовалась особыми правами, и арбакеш, находчивый, ловкий парень, проскакивая вперед, обгонял всех.
Отогнув уголок занавески, Оймулло с интересом смотрела на улицу.
Несмотря на плохую погоду, все лавочники были на местах. Громко расхваливали свой товар продавцы пирожков, лепешек, халвы... На площади перед Куш-медресе столпились, беседуя о чем-то, учащиеся. Под аркой Аллофон стояли продавцы муки в обсыпанной мукой одежде. Удары по металлу доносились из-под арки Мисгарон, где находились ряды медников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139