Предлагает руку и сердце, а у самого головы нет на плечах!..
— Успокойся,— говорит Борис.
Но я уже завелась, и меня не остановить.
— Делай что хочешь, но паспорта ты не получишь! — кричу я. Как будто он просит у меня паспорт.
И тут происходит самое страшное.
— Бедная мамочка! — говорит он и как-то странно улыбается.— Я давно изучил все твои тайники!.. Ты такая наивная, что мне тебя просто жаль!..
Он уходит в другую комнату и возвращается. В руке у него паспорт. Мы затеваем борьбу — Витька высоко поднимает руку с паспортом, и я беспомощно прыгаю вокруг, пытаясь его отнять.
— Поаккуратней, вы! — сердится Борис.— Это же документ!..
Мы оба запыхались, я и Витька. Наконец все с той же странной улыбкой он вручает мне свой паспорт.
— Забирай,— говорит он.— Да спрячь понадежнее! Мне он пока не нужен...
Я смотрю на него. Это детское лицо со шкиперской бородкой. Она кажется приклеенной, как та, из мочалки, с которой он играл на школьном утреннике старика в «Сказке о рыбаке и рыбке». «Приплыла к нему рыбка, спросила...» Он учился тогда в первом классе...
— Что значит «пока не нужен»? — говорю я.— Ты хочешь сказать, что уже им воспользовался? Взял, а потом положил на место?..
— Я его не брал,— говорит он.
— А почему ты улыбаешься?
— Я не улыбаюсь,— говорит он. И удабается.
— Значит, вы не подали заявления?..
— Не подали...
— Посмотри мне в глаза!..
Старинный способ узнать, говорит ли человек правду: «Посмотри мне в глаза!» К нему прибегала моя мама, когда уличала меня в чем-нибудь. И я часто применяла его к Витьке, чтобы вывести его на чистую воду. Обычно мне это удавалось. Глаза матери — чуткий детектор лжи!..
Он смотрит мне в глаза и улыбается. И я вижу только собственное отражение в его темных больших зрачках.
— Для чего же ты учинил обыск в квартире, если паспорт тебе не был нужен? — спрашивает Борис.
— Просто так,— говорит Витька.— Из принципа. Чтобы знать, где он лежит...
— А я бы хотела знать, в каком из двух случаев ты соврал? Нам или Тете?
— Хватит,— говорит Борис— Ты что, не видишь? Он над нами смеется. Так он и скажет правду!..
— Я не над вами,— говорит Витька.— Просто мне смешно... «Следствие ведут знатоки»... Цирк!
Всю ночь я мешала спать Борису. Ворочаясь с боку на бок, хлюпала носом. Мне казалось, что мой тихий плач не может его разбудить, но он проснулся и гладил меня по голове, говоря: «Спи, Обезьянка! Все будет нормально... Я тебе обещаю!..»
Он очень жалел меня. И даже не рассердился, что я нарушаю его режим.
— Все будет нормально,— повторял он.— Я тебе обещаю... Я сам этим займусь!..
Так он говорил, Борис. Я хорошо помню, что он это говорил. Но почему-то я не придала особого значения его словам...
А вечером позвонил Мика и попросил к телефону Бориса. Борис был в ванной. Что-то в голосе Мики побудило меня задать вопрос:
— Что-нибудь случилось?
— Пока ничего,— сказал он.— Передай Бобу, что у меня все в порядке...
Он добавил, что звонит не из дома, пусть Борис с ним свяжется завтра.
Я все еще ни о чем не догадывалась. И когда Борис ужинал, я пристала к нему — просто из любопытства... Я видела, что Борис обрадовался звонку брата. Значит, все же что-то произошло? И вообще, что еще за секреты?..
Борис мычал что-то неопределенное, закрывался от меня газетой, делая вид, что погружен в чтение. Я отняла у него газету.
— Потерпи до завтра,— сказал он.— Завтра будешь иметь полный отчет!..
Витьки не было дома. Он пошел «прошвырнуться с Зельцем». Зельц сам ему позвонил и предложил встретиться. Я была довольна, что инициатива исходит от Зельца. Может быть, становясь взрослее, они снова вспомнят детскую дружбу?.. И Витька перестанет дурить, а будет тянуться за Зельцем...
Я была так растрогана, что даже ассигновала Витьке трояк — на тот случай, если они захотят где-нибудь посидеть. Все же на улице минус двадцать один!..
Я как-то успокоилась. Мне было немного стыдно за вчерашний допрос и мою ночную истерику... Когда позвонила Нонна, я ей сказала, что Новый год мы встречали вместе — я с Борисом, Тетя и Витька. Мне показалось, что она разочарована. Ничего, моя рыбочка! Как говорится, продолжение в следующем номере...
За стеной мучили пианино — гаммы вперемежку с «собачьим вальсом». Появилось и нечто новое, робко по складам исполняемое одним пальцем: «Жили у бабуси два веселых гуся». В этом месте мелодия обрывается, и опять сначала: «Жили у бабуси»...
У Колесниковых окна слабо освещены, там движутся какие-то фигуры, кто-то в белом на фоне окна. Почему-то мне кажется, что это Леха в белой рубашке. Стоит и задумчиво смотрит на освещенные окна нашего дома. И гадает, какое из них мое...
Я ничего не сказала Борису о своем разговоре с Лехой. Я не хочу из этого делать какую-то тайну, но мы должны встретиться и поговорить. Вдвоем, с глазу на глаз. Просто поговорить о жизни!.. Ведь он человек Оттуда, из нашего с Колей детства... Мы должны встретиться наедине.
...Витька пришел раньше, чем я ожидала. Он был мрачен. На мой вопрос, не повздорил ли он с Зельцем, ничего не ответил. И начал сразу стелить. Но бросил на половине и заперся в ванной. Вода страшно шумела — он открыл оба крана. Потом все стихло — ни звука, ни плеска. Я даже испугалась. Постучала ему.
— Ну что? — сказал он.
— Ты скоро? — спросила я.
— Скоро...
И опять тишина. В детстве он запирался в ванной, обижаясь на нас: не хотел, чтобы мы видели, как он плачет...
Господи, почему нет спокойной жизни?..
Я даже представить себе не могу, что между ними произошло. Смотрю вопросительно на Бориса, но он пожимает плечами... Это все Зельц! Подумаешь, гений! Если он на четвертом курсе, а Витька еще не нашел себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25