..» Голос вкрадчиво-развязный. Мне он уже знаком.
— От кого ты прячешься? — говорю я.
— Я не прячусь. Просто мне все надоели...
— И я в том числе?
Он молчит. Делает вид, что читает. Под рукой «ВЭФ-12» первого выпуска, кто-то поет по-итальянски.
— Обратись к врачу,— говорю я.— Человек, которому в двадцать лет все надоело, должен идти к врачу...
Я нарываюсь на ссору. Я устала от чувства вины перед ним, от его пассивности и молчания. От* того, что, как выяснилось, совсем не знаю его!.. Нет, я не была такой. И Коля не был, Он бы жил с удовольствием! Вы знаете, что это значит — жить с удовольствием? Это не самодовольство. И не эпикурейство, нет! Это умение находить радость во всех проявлениях жизни, включая сложности. И он в любой беде не стал бы таким, как Леха Колесников: «Крапива, лопух и овес в равных частях»...
Не люблю затяжных молчаливых ссор. Я всегда «иду на грозу»...
Но он молчит. И мне остается только уйти. Я пытаюсь заняться делом. Разработками плана уроков на третью четверть. Занятие тридцать шестое. Тема: обозначение мягкости согласных на письме. Цель: проверка знаний. Диктант: «У пенька пять опят. Олег ел яблоко. В лесу красивая ель. У пенька опять пять опят».
Мелкий сухой снежок шуршит по стеклу. Я прислушиваюсь — какой-то странный звук. Не то плач, не то хохот. Витька смеется!.. С чего это он?..
Он входит и становится у меня за спиной. Не оборачиваясь, вижу, как он стоит, опершись о дверной косяк,— его любимая поза.
— Все же вы с отцом чудаки,— говорит он.— Спросили бы прежде меня!.. Я что, чокнутый? Ничего я с собой делать не собираюсь...
Я сижу, не оборачиваясь. Слезы катятся по моим щекам, капают на диктант. На фразу «У пенька опять пять опят». Не слезы, а грибной дождь...
Телефонный звонок. Как поздно! Витька давно уже спит. На этот раз мужской голос.
— Его нет,— привычно вру я.
— Тетя Наташа? Это Саша Зельцер... И тут я его узнаю.
— Извините, что так поздно. Я никак не могу его застать... Как он вообще?..
Он называет меня «тетя Наташа», как в детстве. Саша Зельцер! Вот кто мне нужен!.. Что он про это думает? Ведь они были вместе в тот день! Он знает все!..
Я спрашиваю, понизив голос, прикрыв трубку рукой.
— Зельц, миленький,— говорю я, называя его детской кличкой.
— Мы зашли к ней на почту. Витька хотел меня с ней познакомить. Но мы опоздали, и Света уже ушла. Тогда решили зайти в кафе, которое рядом. Народу в зале было полно. Мы стали осматриваться, но тут заиграл оркестр... Все пошли танцевать, а она осталась за столиком... Она и этот парень. И Витька их сразу увидел... Он так побледнел! Я не знал, что живой человек может быть такого цвета... Я испугался, что он умрет... Вы понимаете... Все же он пережил стресс! Он говорит, что сам не рад. Но пока что не может ее видеть... Потому что все время перед глазами столик в кафе и она с тем парнем...
Он давно спит, мой мальчик. А я в тишине ночи сижу над старыми письмами. Пачка ветхих листков, истертых на сгибах,— письма брата. И свежие, на которых словно едва просохли чернила,— письма сына...
Впервые ищу я в них не различие, а сходство. Ведь они ровесники!.. Конечно, есть разница — мирное время и годы войны. Но ведь что-то есть общее. Должно быть!
Глубокая ночь. За окном метель, сухой снег шуршит по стеклу. Давно закипел и остыл чайник... Я начала читать по порядку. Но потом письма Коли и Витьки перепутались на столе. И я брала их подряд, не выбирая, и читала, читала... И голоса, перебивая друг друга, звучали в ночной тишине квартиры.
КОЛЯ. «Пишу с нового места. Ставим палатки, в которых теперь будем жить. Место очень красивое, наш лагерь в долине, а вокруг горы. С гор текут ледяные, быстрые реки. Сколько здесь пробудем, не знаю. Надеюсь, не долго... Леха Колесников, как я узнал, уже в госпитале. Ранен в ногу...»
ВИТЬКА. «Служу неплохо. Изучаем оружие, уставы. Учимся одеваться за сорок секунд, наматывать портянки. Двадцать третьего декабря примем воинскую присягу...»
КОЛЯ. «Наш дивизион переименовали в истребительный противотанковый дивизион, мы будем носить на левом рукаве специальный знак. Давно не имел от вас писем. Какие вести от папы?..»
ВИТЬКА. «Вчера был наряд в роту. Мы закончили мыть полы в два часа ночи. Вдруг подходит к нам сержант и дает нам по куску белого хлеба с колбасой и по яблоку — вот здорово! Вообще «старики» здесь хорошие, салаг не обижают, отдают им свои порции масла, первыми пропускают в кино...»
КОЛЯ. «К годовщине РККА получил благодарность за хорошую боевую и политическую подготовку ^ Сегодня я уже назначен командиром огневого взвода. Работать приходится много. Дело в том, что я и несколько моих товарищей попали в национальные — узбекские — части, разговаривать и преподавать будет трудновато... Обмундирование у нас пока курсантское, но скоро получим новое...»
ВИТЬКА. «Сегодня нам выдали личное оружие — карабины. Поздравили. Вообще служить ничего! Вчера у нас был очень вкусный обед, все мое любимое: гороховый суп, гречневая каша с котлетой и кисель. Завтра иду в наряд, а сейчас спешу на разгрузку угля. Будем работать до двенадцати ночи — надо разгрузить много машин...»
КОЛЯ. «Представь себе, Талка, что я надеваю за один раз — нижнее белье, суконную гимнастерку, ватные брюки, валенки, меховую жилетку, шинель, меховые рукавицы, шапку и подшлемник... Теперь ты видишь, как наша страна заботится о своих командирах!»
ВИТЬКА. «Праздник прошел на уровне. Двадцать третьего февраля в нашем гарнизоне был парад. Мы прошли торжественным маршем мимо генерала. Прокричали троекратное «ура» в честь поздравлений министра обороны. Мне присвоено звание ефрейтор...»
КОЛЯ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25