А тут нет-нет, да и приходит из Анатолии приказ, вынуждающий бездействовать целые организации. Разве вы не знаете нашего брата? Если нам сверху скажут: «Ударь его», мы убьем этого человека, а труп изрубим на куски. Вот поэтому многие офицеры, имеющие рекомендации от «Общества военного надзора», запятнаны грязной клеветой. Выдумали, что полковник генерального штаба Рефик-бей был уволен из армии за воровство... Кое-что наклеветали и на других. Что касается общества «Каракол», то его ни в коем случае нельзя было игнорировать. Не будем говорить об Анатолии, но для Стамбула пригодны только методы общества «Каракол». Конспирация придает силу и значение. Имена членов, руководящего комитета, их количество, места сбора, избирательная система, методы работы должны оставаться в тайне. Этого нельзя раскрывать. Комитет должен немедленно казнить заподозренного в разоблачении. Вот что я называю правильной организацией. Соблюдение строжайшей тайны—дело далеко не простое. Поскольку «Каракол»— организация Национальной армии, были избраны и назначены: верховный главнокомандующий, начальник генерального штаба, командующие армиями, корпусами, дивизиями и их штабы. Они должны работать в полной тайне. Если вы узнаете, какой приказ прислан из Анатолии стамбульскому «Обществу защиты прав», вы ужаснетесь. Он тормозит всю деятельность общества. Устав «Каракола» вы-
зывает у некоторых ужас своей прямолинейностью и твердостью, но, по-моему, он заслуживает только одобрения. Конечно, мы должны быть непримиримы и не бояться насильственных мер. Подумайте, какое теперь время! Наш народ никогда не станет на правильный путь, если не поймет этого. Разве наши противники не прибегают к террору? Если приговор Ихсан-бея к десяти годам не террор, то что же это? Уже целый год, как в Стамбуле создана и все расширяется организация, деятельность которой основывается на уставе «Общества защиты прав». Анатолия считает, что основная задача в Стамбуле — объединение всех идеологических течений. Как же эти объединенные идеологические течения образумят чернобородого гяура? Уж не этот ли комитет достанет необходимые нам деньги? Даже вооруженная организация, предназначенная для оперативных действий и особых мероприятий, будет создана согласно уставу «Общества защиты прав». Но не возлагайте на это больших надежд. Если руководящий комитет Стамбула и исполнительные комитеты подчиненных ему ячеек на местах из опасения преследований и разгрома нельзя будет сделать легальными, лица, входящие в эти комитеты, уйдут в подполье. Они и сейчас уже так законспирированы, что мы не можем получить в кассе этих тайных патриотов небольшую сумму, которая необходима для спасения парохода с боеприпасами, а ведь от этого зависит судьба родины. Ну как тут не сойти с ума?
— Успокойтесь, Ниязи-агабей, мы найдем выход. Мы не будем сидеть сложа руки.
— Вся надежда на вас, Недиме. Я обращался к товарищам из «Каракола», умолял каждого, кого только смог поймать, но все очень осторожны. «Если нас никто не знает, то знаешь ты, — отвечали они. —Мы не сорок, а четыреста тысяч можем достать за полчаса. Шесть добровольцев нападут на Османский банк— вот и все. Но ведь тебе же известны наши разногласия с «Обществом защиты прав». Если нас еще обвинят в грабеже, это будет ударом для единства национальных сил. Поэтому мы пока выжидаем. Анкарцы, конечно, поймут свою ошибку, снимут запреты, и тогда мы найдем столько боеприпасов, что для их вывоза понадобится не один пароход, а десять». Мне кажется, что они даже довольны тем, что мы оказались в таком
затруднительном положений с пароходом «Арарат», полагая, что это поможет Анкаре скорее понять свою ошибку. А пока обе стороны обвиняют друг друга, боеприпасы выскользнут у нас из рук. Да и не только боеприпасы! Пропадут и одиннадцать тысяч лир...
До сих пор никто не подумал об этом. Ахмет выругался, но тотчас же извинился перед Недиме-ханым.
— Не взыщите, Недиме! Я забыл об этих одиннадцати тысячах, ведь мы уже передали их Розальти. Если бы я сразу вспомнил об этом, возможно, начальник группы нашел бы какой-нибудь выход! У меня голова не на месте! Ускользают из рук боеприпасы и уносят с собой одиннадцать тысяч, взятые у нищего народа. Кроме того, мы упускаем блестящую возможность: ведь с этой фирмой мы могли бы делать большие дела. Ниязи прав. Нетрудно и с ума сойти...
— Ненавижу тыл. На фронте можно хоть умереть, если больше ни на что не годен!
Никакой надежды больше не было, и Недиме-ханым, понимая, что говорит неправду, повторила:
— Успокойтесь, Ниязи-агабей, мы найдем выход.
— Да, вся моя надежда только на вас! — воскликнул Ниязи.
— Что я должна сделать?—в раздумье проговорила Недиме.
— Может быть, обратиться в «Красный полумесяц»? — предложил Ниязи. — Или пойти к кому-нибудь из тех богачей, у которых вы собираете пожертвования? — Немного помолчав, он предложил:—Подождите. Вот что, у Кямиль-бея есть богатый родственник. Кажется, подрядчик...
Кямиль-бей смущенно спросил:
— Вы имеете в виду мужа тетки моей жены Ибрагим-бея?
— Совершенно верно... Мы обратимся к Ибрагим-бею. Только надо придумать предлог. Милостыня нам не нужна. Пусть он даст нам в долг, ведь мы победим. И он вложит свои деньги в прибыльное дело. От имени Национальной армии мы выдадим ему расписку. Ибрагим-бей такой богатый человек, что это для него пустяк. Подумает, подумает, да и решит: «Э, была не была, а дело-то, возможно, выгорит!»
Вдруг он с досадой стукнул кулаком по колену.
— Что за чепуху я горожу, словно маленький! Ведь
это глупо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106