..
— Какие там переговоры? Вопрос слишком серьезный, оперативные планы должны быть в Анкаре.
— А разве они у Недиме-ханым?
— Сперва их передали Ахмету. Но когда произошла история с Розальти, он испугался и в день отплытия парохода отдал их Недиме. Она спрятала их где-то в надежном месте. Теперь их надо передать человеку на борту «Гюльджемаля», курсирующему по черноморской линии.
— Какому человеку?
— Ахмет его тоже не знает. Недиме-ханым сказала, что отправит сама. «Гюльджемаль» уходит завтра после обеда... Может быть, Недиме-ханым будет ждать Ахмета. Поэтому сегодня вечером мы должны ее найти. Завтра после обеда во что бы то ни стало нужно передать эти бумаги на пароход.
Мысль Кямиль-бея лихорадочно работала. Ниязи открыл ему тайну. В конце концов, не так уж трудно передать кому-то бумаги. Но все же... Он не был уверен в том, что скоро начнется наступление, и надеялся, что противник будет ждать конца мирных переговров. Кроме того, он понимал, что ни в коем случае нельзя беспокоить Недиме. Поэтому он решил взять это поручение на себя и продолжал скрывать от Ниязи местопребывание Недиме-ханым.
— Да, это, конечно, очень важное дело! Сегодня же вечером я обязательно найду Недиме-ханым. Думаю, что она еще в таком состоянии, что сможет завтра первым же пароходом приехать в Стамбул и передать бумаги. Хорошо? Ну, как там Ахмет?
— Здоров.
— Его не пытали?
— Нет. Пока еще не решаются пытать. Я каждый час получаю о нем сведения.
— Он в чем-нибудь нуждается?
— Нет, ни в чем. А не лучше ли пока не говорить Недиме об аресте Ахмета?
— Да, так будет лучше. Незачем ей лишний раз волноваться.
— Но если она спросит вас, почему не пришел Ахмет?
— Что-нибудь придумаю. Ахмет ведь холостяк. Нет ничего удивительного в том, что мы не знаем, где он.
— Правильно. Браво, Кямиль-бей! Можно сказать, что уехал в Измит. У него, мол, там дело в Деирмендере. Например, нужно достать новую партию оружия... Или еще что-нибудь, придумайте сами.
— Конечно. Вы увидите Ахмета?
— Нет. Но узнаю о нем. У меня в участке есть знакомый лейтенант. Правда, порядочный трус, но меня он любит.
— У Ахмета ведь никого нет, мы должны подумать о нем. Надо передать ему денег.
— Предоставьте об этом позаботиться мне.
— Когда мы увидимся?
— Здесь. Завтра вечером в это же время.
— Я боюсь, как бы не стали пытать Ахмета.
— Не будут. После нашей победы под Инёню они боятся. Да и нет никаких улик. Его арестовали по подозрению. Вернее, по доносу Розальти... Вы не задерживайтесь, а то уйдет последний пароход.
— Причем тут пароход! Если нужно будет, я доберусь лодкой из Эренкёя. Погода хорошая...
— Ну, пойду. Лучше нам не выходить вместе. Я посмотрю, может быть, и за вами следят. Если поблизости нет шпика, сяду в кофейне напротив и буду читать газету. Это послужит для вас условным сигналом.
— Благодарю. Я сейчас же поеду к Недиме.
— Будьте внимательны. Малейшая оплошность может привести к провалу. Вот вы напечатали, что стамбульское правительство создает затруднения для Анатолии на лондонской конференции. Это неосторожно.
— Другого выхода у нас не было. Али Кемаль написал, что мирные переговоры осложняет анатолийское правительство. Надо было рассказать народу правду.
— А если арестуют Недиме-ханым? Это все равно что сдать родину врагу. Тогда я повешусь.
— Они не посмеют тронуть женщину.
— Вы так думаете? Если найдут нужным, арестуют не только женщину, но и ребенка.
— Прошу вас... Займитесь Ахметом.
— Хорошо.
Ниязи подошел к Кямиль-бею. — Позволь обнять тебя, - сказал он. Они обнялись и поцеловались.
Кямиль-бей пошел за пальто, но неожиданно остановился как вкопанный, вспомнив слова Ниязи: «Если арестуют Недиме-ханым... Тогда я повешусь». Только теперь до него дошел весь ужасный смысл этих слов, произнесенных шепотом. Если случится такое несчастье, кто сообщит о нем Ихсану? Конечно, он сам... О аллах! С какой тревогой смотрит на него Ихсан каждый раз, как он входит к нему. И как старается ее скрыть! Он боится не за себя — за жену. Как-то он сказал: «Когда Недиме чуточку опаздывает, я буквально умираю. Не дай аллах когда-нибудь вам испытать то, что чувствую я. Поверьте, я страдаю за всех мужчин». Если не пойдет он, пойдет Ниязи-агабей. Он тоже будет волноваться, будет прятать глаза. Ихсан обязательно спросит: «А где Кямиль?» Да! «Где Кямиль?»
Кямиль-бей был в полной растерянности и невольно злился на Ахмета, хотя, конечно, понимал, что сердиться на человека, попавшего в полицейский участок, по крайней мере неразумно. Тем не менее гнев его все усиливался. «Да что они, с ума, что ли, сошли? Зачем впутывают в такое дело женщину?» Его мужское самолюбие было оскорблено. Значит, несмотря на все его старания, ему до сих пор не доверяют? Что же делать? Убить генерала Фран-шета д'Эспер '> для того чтобы завоевать доверие близких товарищей? Доверие людей, которые ему дороже всех? Кямиль-бею вдруг показалось, что в комнате потемнело. Не погасив печки, он надел пальто и вышел. Отдавая ключ сторожу, он сказал:
— Печка топится. Приглядите. — Боясь встретить кого-нибудь, кто задержал бы его разговорами, он поднял воротник пальто и спрятал в него лицо.
Ниязи-эфенди стоял у окна кофейни напротив редакции, делая вид, что читает газету. Значит, шпиков нет... Кямиль-бей быстро пошел по улице. Ему казалось, что за ним следит не один, а сотня шпионов. Миновав почту, он вошел в Мысырчаршысы. Здесь было много народу, но это не успокоило его, наоборот, страх усилился.
О аллах! Человека на его родине превращают в загнанного зверя!
Не осмеливаясь пойти сразу на лодочную пристань, Кямиль-бей свернул в кривую улочку, откуда доносились крики рыбаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106