..
— Но, помилуйте, для чего нам вся эта отрава?! Неужто на доблестный штаб господина Бури совершили
нападение бесчисленные полчища крыс? — шутя спрашиваю я своего гостя.
Но он, видно, шуток не любил, сказал строго, нахмурив брови:
— Итак, когда мы займемся конкретным делом, о котором пишет вам почтенный Абдула Бури?
И этот чопорный человек с отполированной до блеска лысиной стал мужем Джамили. Интересно, он когда-нибудь ей улыбается или всегда надутый, как индюк. Но, черт с ним, с этим Муртазой, я снова слышу ее голос.
— Да тебе, я вижу, это совсем не интересно, Салех...
— Что ты, что ты... Очень даже интересно. Я тебя внимательно слушаю,— покривив душой, отвечаю Джамиле.
— Так вот. Своему мужу я обязана тем, что он помог мне многое понять и расстаться с детской игрой в революцию. Мы все повинны перед своим народом. И я, и ты... Не за свое взялись дело. Не так сеяли... Семена другие, не для нашей земли. Вместо добрых всходов — смерть и горе получили... И решила порвать с нашей партией.
— Что?! Да не может быть! — невольно вырвалось у меня, и тут же, спохватившись, добавил: — А впрочем, может, и правильно сделала...
— Да, я сделала верный выбор... Еще тогда, когда границу пересекала. Со всем прошлым покончено! Забыла, вычеркнула все, что было в моей мятежно/! юности! И ты, как я понимаю, поступил так же, отошел от борьбы, расстался с родиной? Муж говорит, что преуспеваешь в коммерции, разбогател, деньгами соришь, живешь в свое удовольствие? Не так ли?
Я должен был отвечать, смотреть в ее большие черные глаза и лгать... Рассказывать о другой жизни, не отходя ни на шаг от выдуманной и утвержденной для меня легенды.
ГЛАВА XXVI
Ни к другу не взывай, ни к небесам
О помощи. В себе ищи бальзам.
Крепись в беде, желая кликнуть друга.
Перестрадай свое несчастье сам.
Камаладдин Исфахани
Мне было безразлично, куда идти. От улицы к улице, через мосты и переулки. Вокруг все та же жизнь, людная и суетливая. Со своими заботами и проблемами. Казалось, не будет конца и края этому большому городу. И вдруг, как в сказке, исчезли, растворились в воздухе громадины домов из стекла, бетона и металла, пропали прохожие и машины. Перед моими глазами зеркальная гладь небольшого пруда, окруженного развесистыми ивами. В голубоватой прозрачной воде ходят стаями юркие, красные рыбешки. Слегка покачиваются, как поплавки, раскрытые бутоны лилий. И тишина, пьянящая, таинственная... Разве что лягушки нет-нет да заквакают, посплетничают друг с дружкой. Оглянулся — ни одной живой души, забрел, кажется, далеко в безлюдье. Потянула к себе зелень раздольной лужайки... Вытянулся на траве во весь рост, руки под голову. Смотрю на белые облака. Одни сменяют других, плывут себе вольные и легкие по синему безбрежному простору. У них своя стихия, и нет им дела до моих тревожных дум.
Лучше бы не было этой встречи с Джамилей. Не сходились бы через три года разлуки наши тропы... Только к земле прикоснулся, почувствовал в сердце щемящую боль. Такого со мной еще не бывало. Думал, что парень я из кремня, все выдюжу, все переживу. А вот не могу, занозой вошла и застряла в сердце обида. Жгучая, страшная, неизлечимая... И не потому, что не дождалась, вышла замуж за другого. Кусаю губы до крови, сжимаю кулаки, но на этом жизнь не кончается. Разумом верю, пройдет печаль, поостынет боль задетого мужского самолюбия. Может, это к лучшему, что Джамиля не стала моей женой. Чначит, не судьба, значит, просто не любила. А жена без любви — змея на сердце, сколько ни согревай, все равно ужалит. Страшнее другое... Джамиля изменила не только мне, но родине, своей партии. Человек, который вводил меня в революцию, отошел в сторону, бежал на чужбину... Правда, она не взяла в руки оружия, не стала убивать соотечественников. Нашлись хитрые люди, придумали для таких, как Джамиля, мягкие, спасительные слова. Покинула пределы родины, просто захотелось сменить одну страну на другую в поисках лучшего для себя счастья. Но когда твоя земля в огне и ты не с ней — это предательство. Гак учила нас в подполье, готовя к будущей борьбе, другая Джамиля... Смелая, дерзкая и верная... Стоило ей только голос подать, полетел, как на крыльях, навстречу. Спешил I ломя голову к ней... Но обманулся, принял чужую женщину за свою Джамилю... предателя за друга.
Я не люблю алкоголя. Но мне сегодня захотелось
вдруг чертовски напиться. В отеле, не подымаясь к себе в номер, спустился в бар. Заказал порцию виски, потом стопку водки, потом бокал «Мартини». У бармена от такого коктейля глаза на лоб полезли. Подумал наверняка, что господин сошел с ума. С интересом поглядывал в мою сторону, ждал, когда я со стойки свалюсь. Но, странное дело, смесь крепких напитков не брала меня. Выкурив подряд несколько сигарет, я расплатился с барменом и медленно, никуда не сворачивая, побрел к себе в номер на второй этаж. Открыл дверь и в чем был, не раздеваясь, завалился на мягкую, широкую постель. Проснулся от яркого света хрустальной люстры... невольно глаза ладонью закрыл, лежу молча, жду, что дальше будет.
— Это я, Гульпача! — слышу я знакомый голос.
— Ты как сюда попала? — спрашиваю свою секретаршу недовольным тоном.
— Звонила по телефону — не отвечаешь, постучала в дверь твоего номера, а она открытой оказалась. Вот я и вошла...
— Что-нибудь случилось? — насторожился я.
— Да нет, нет... Все нормально... Ничего особенного,— поспешила успокоить меня девушка.— Просто целый день я не видела своего господина. Может, поручение какое будет?
Говорит, а сама хитрой лисой на меня посматривает. Чувствуется, что прямо сгорает от женского любопытства, очень хочется узнать, как встреча с Джамилей прошла, с каким настроением от нее в отель вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87