— Богза!.. Давай!.. Поехали! На пороге вытянулся, щелкнув каблуками, вооруженный жандарм.
Во дворе и на улице собралось человек тридцать крестьян. Весть о том, что учителя арестовали, мигом разнеслась по селу. Увидев собравшихся, Боянджиу нахмурился, опасаясь осложнений. Но все-таки сдержался и стал мягко увещевать крестьян:
— У вас что, других дел нет, люди добрые? Пропустите!.. Собрались и глазеете, будто на представление какое!
Марин Стан, считая, что он с унтером в более приятельских отношениях, подошел к нему и принялся доверительно его упрашивать:
— Господин начальник, будьте так добры... Жаль господина учителя, ей-богу, жаль... Вы, ежели захотите, то сможете.
— Ты, Марин, занимайся своими делами и не выводи меня из терпения! — буркнул Боянджиу.
Увидев, что и другие крестьяне настаивают, унтер заторопил Драгоша, который прощался с Флорикой.
— Давайте, господин учитель, давайте!.. И еще я вас очень прошу, будьте в дороге поосторожнее, как бы чего не случилось, а то, если что не так, жандарму приказано стрелять!
— Да вы не беспокойтесь! — улыбнулся Драгош и попрощался с крестьянами, окружившими повозку.— До скорого свидания, люди добрые.
— С богом, с богом! — ответили из толпы.
Лошади тронулись. Драгош больше не оглядывался. Винтовка жандарма предостерегающе покачивалась рядом с ним. Флори-ка, с мокрым от слез лицом, поплелась посередине улицы за быстро удаляющейся повозкой. Боянджиу облегченно вздохнул, радуясь, что одной заботой стало меньше, и терпеливо пояснил крестьянам, толпившимся возле участка:
— Что ж вы думаете, я это делаю по своему разумению?.. Коли получен сверху приказ, я обязан его исполнить, на то я солдат, а солдат и пикнуть не смеет.
— Оно конечно! — согласился кто-то.
Но люди все еще не расходились, а топтались на дороге, о чем-то толкуя, расспрашивая, советуясь. Вдруг Николае Драгош горестно воскликнул:
— Что ж вы стоите и судачите, как бабы, вместо того чтобы пойти к старому барину и попросить его не обижать ни за что ни про что бедного Никэ... Или вам все равно, что это из-за вас на него барин осерчал...
Крестьяне слушали, кое-кто поддакивал, но большинство молчало. Кто-то пробормотал: «Можем и пойти, не убьет же он нас»,— другой буркнул густым басом: «Барину больше делать нечего, )
только вас слушать»,— третий громко спросил Николае Драгоша: «А чего ты сам не идешь, только других подбиваешь?»
— Разве я сказал, что не пойду? — рассвирепел парень.-— Думаете, боюсь барина, как вы?
Крестьяне все подходили и подходили. Волнение нарастало. К толпе мужчин, разлившейся по улице от самого жандармского участка до дома бабки Иоаны, примешались женщины и дети. Галдя и препираясь, люди незаметно дошли до усадьбы Мирона Юги. Лука Талабэ завел было речь о том, что в других краях люди не допускают такого над собой измывательства, но тут раздался резкий голос Трифона Гужу:
— Зайдем внутрь, люди добрые, что мы только ругаемся да кудахчем, как бабы!
Все вошли во двор. Стая голубей поднялась в воздух, а куры испуганно разбежались. Двор наполнился людьми. Приказчик Ле-онте Бумбу с непокрытой головой вышел во двор.
— Что это вы сюда пожаловали всем селом? — удивленно спросил он.
Несколько человек ответили хором. Приказчик почесал в затылке.
— Так барин рассердится...
— Пусть себе, мы и сами сердитые! — взвился над толпой чей-то озлобленный голос.
В эту минуту во двор случайно заглянул Мирон Юга. Наступление весны словно возвратило ему молодость.
— Зачем пришли, мужики? Бумбу, что им здесь нужно? Марин Стан начал излагать общую просьбу, другие еАму поддакивали, пока Юга не понял, в чем дело.
— Ага, значит, арестовали его?.. Отлично сделали... Теперь, думаю, вы тоже возьметесь за ум!
Несколько человек дерзко закричали, требуя освободить учителя. Мирон рассердился:
— Напрасно глотки дерете! Удивляюсь, что вы еще не знаете меня как следует, ведь сколько лет вместе живем. Я-то считал вас порядочными людьми, но вижу, что ошибся. Теперь вот лезете сюда всем скопом, а подрядиться на работу никак не удосужитесь.
— Так не можем мы, барин, работать по-старому, нет уже больше мочи! — крикнул Тоадер Стрымбу.— У меня детишки с голоду мрут, хоть я работал, как вол...
— Значит, не можете? — переспросил Мирон Юга.— Очень хорошо! Сидите дома, бездельничайте и хнычьте!.. А тот, кто трудолюбив и скромен, тот может прожить честным трудом...
— Так ведь никто из нас не сидит без дела, барин, работаем не покладая рук, но вы тоже должны нам помочь! — Торговаться я ни с кем не собираюсь, а тем более — упрашивать! — сурово отрезал Мирон.— Главное — иметь землю, рабочие руки всегда найдутся! Если не желаете работать, привезем крестьян из Трансильвании!
— Нет уж, барин, чужаки пусть сюда не суются, эти земли мы всегда сами обрабатывали, а не чужаки! — крикнул Трифон
Гужу.
— Ты что ж, голодранец, думаешь, я у тебя разрешения спрашивать буду? — возмутился Мирон Юга.— До какой наглости дошли!.. Хватит, разговор окончен! Убирайтесь, чтоб духу вашего здесь не было!
— Нехорошо так, барин! — твердо заявил Лука Талаоэ.— Ох, нехорошо!
Мирон Юга двинулся с места, пока двор не опустел, и лишь потом брезгливо приказал:
— Запри ворота, Бумбу!
На следующий день, в воскресенье, когда народ выходил из церкви, разнеслась весть, что совсем недавно по селу проскакали два всадника на белых конях с королевским указом. В ожидании новостей люди толпились перед корчмой, на площадке, где всегда плясали хору. Многие придумывали самые невероятные подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170