..
Под крылом самолета, простершись на сотни тысяч километров, лежала гигантская мощная страна, желающая растоптать мечты, которыми живет его родина.
И ей не удается это сделать.
И никогда не удастся, даже если борьба будет длиться до скончания света.
Обделывать подобные делишки Норман умел хорошо.
Женщина лежала спокойно, ей только что ввели сыворотку. Плечо, откуда удалили пулю, скрывал антисептический пластиковый колнак. Она медленно и мерно дышала, устремив взгляд тусклых глаз на сидевших у кровати доктора Клюгера и Нормана. В белой чистой палате больше никого не было.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Норман. Женщина сделала слабый жест.
— Вам лучше?
Женщина кивнула.
— Чудесно! Вам не трудно говорить?
Она ничего не ответила и посмотрела на Клюгера, который взглядом подбодрил ее.
— Думаю, да, — слабо отозвалась она.
Игра началась.
Майк Норман хорошо умел обделывать подобные делишки. Он внушил ей, что она очень сильно скомпрометирована и сможет выбраться из этой истории только в том случае, если окажет им посильную помощь. Просто и четко он объяснил ей, чего от нее хотят. Затем терпеливо подождал, пока женщина повторит задание. Под конец показал ей коллекцию из пятнадцати фотографий, на которых был изображен седоволосый старик, которому на вид было лет шестьдесят пять.
— Вот этот человек. Вы хорошо все поняли?
— Да, — ответила женщина.
— Помните. Вы застрелили офицера Центрального разведывательного управления. Мы готовы забыть об этом, но и вы должны сделать все так, как я сказал. Кроме того, вам будет выдано пять тысяч долларов. Супруга вашего похоронят завтра по первому разряду. Мне думается, в таком состоянии вам невозможно будет присутствовать на похоронах. Вы совершенно уверены, что у вашего мужа больше нет близких в Соединенных Штатах?
Женщина отрицательно покачала головой.
— Очень хорошо. А теперь отдыхайте. Пока вы спали, мы перевезли вас в одну из лучших частных клиник Нью-Йорка. Доктор Клюгер отвечает за ваше здоровье. Он прекрасный врач, так что ни о чем не беспокойтесь.
Норман спрятал фотографии в кожаный портфель и вместе с Клюгером вышел из палаты.
Женщина закрыла глаза, и перед ней встало лицо седоволосого старика с фотографий. Норман несколько раз, пока она не запомнила, повторил ей его имя, И сейчас ее бледные губы прошептали: Стюарт Дьюк,
Он остановился в отеле «Бикайн тэррес» на Бискайском бульваре. Заплатил вперед три доллара и до шести вечера заперся в номере. В шесть позвонил в ресторан и попросил принести пол-литра чаю и три поджаренных на решетке бифштекса.
Следуя старинному ритуалу — крепко затянутый в кожаный корсет, очень прямо держась на стуле, — поел. Он хорошо пережевывал мясо, запивая его маленькими глотками чая без сахара. ' Меньше двух часов на еду у него никогда не уходило. Ел он только говядину, пил только чай.
Поев, распустил корсет и на десять минут растянулся прямо на ковре, попеременно двигая руками и ногами, словно плывя на спине. Потом принял холодный душ. Выйдя из ванной, он не чувствовал никакой тяжести в желудке, будто и не ужинал: пищеварение совершилось в процессе самой еды. Он надел удобное платье: спортивную рубашку, фланелевые брюки, матерчатые туфли на резиновой подошве, взял очки с дымчатыми стеклами и спустился в вестибюль.
По телефону затребовал напрокат машину. Заплатил за два дня, включая пятнадцать долларов залога, которые брали в отеле. В 8.40 служащий гаража подвел к дверям белый «быоик».
Он сел за руль. Остановил машину перед шестиэтажным домом, на котором четко выделялся номер, и выключил мотор. Двадцать минут спустя отмычка Чанга открыла дверь квартиры, где жил Рикардо.
Не зажигая света, он ощупью нашел стул и, выпрямившись, сел.
Его глазки смотрели в темноту, руки медленно и ритмично двигались, тренируясь для смертельного удара.
Ортис не успел вымолвить ни «чему обязан чести вашего посещения», ни «как я рад видеть вас». Фико Таблада прицелился ему прямо в сердце.
— Иди, — приказал он и упер дуло Ортису в грудь.
На лице Ортиса появилась растерянность, толстые губы задрожали, и он отступил в комнату.
— Кто-нибудь еще есть дома? — спросил Хосеито. Ортис отрицательно покачал головой.
— Проверь, — приказал Фико Хосеито, продолжая держать револьвер у груди Ортиса.
Хосеито достал свой пистолет и бегом поднялся на второй этаж, где были расположены спальни.
— Нам с тобой о многом надо поговорить, —- сказал Таблада.
— Но что происходит, Фико? — простонал толстяк.
— Кто такой Рамон Сьерра? — медленно спросил Таблада,
— Рамон? Какой?
— Не валяй дурака, Леон. Тебе это не идет, да и у меня нет времени. Выкладывай.
— Клянусь тебе самым святым...
— Никого! — крикнул сверху Хосеито.
— Спускайся и посмотри на кухне, в ванной! — распорядился Таблада и снова пристально уставился на лоснящееся лицо толстого Ортиса.
— Ну, я жду, Леон.
— Что случилось, Фикито? Да разрази меня господь...
Фико не дал ему закончить, дулом пистолета с силой ударил его по лицу, и толстяк, словно мешок с камнями, свалился на ковер. Деревянный пол комнаты дрогнул.
Изо рта Ортиса потекла кровь, он застонал, сделал попытку приподняться на колени.
— Фикито, ради бога...
— Я из тебя правду вытряхну! — закричал Таблада.
Он ногой ударил его в грудь, и толстяк снова покатился но ковру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35