Это была еще одна полицейская мшшна — или та же самая, что проезжала мимо него раньше.
—' О, нет! Вы... мы...
Автомобиль приблизился к ним на расстояние метра и со скрежетом остановился. Включились мигающие бело-голубые огни, и раздался усиленный динамиками голос.
— Не двигаться! Стойте спокойно! На вас направлено оружие, и любое ваше движение будет расцениваться как вооруженное нападение! Не двигаться! Стойте спокойно! На вас направлено... — повторял, вероятно, записанный на пленку голос.
Женщина, стоявшая рядом с Дэниелом, дрожала, опустив руки.
Дэниел услышал, как открылись дверцы полицейской машины, а затем до него донесся звук шагов.
— Сейчас все будет в порядке, — сказал Дэниел.
— Вы идиот! — всхлипнула женщина.
— Все будет в порядке, — повторил Дэниел. В мерцающем бело-голубом свете Дэниел
различал две осторожно приближавшиеся к ним фигуры. Они казались огромными, почти нечеловеческими. На полицейских были каски с толстым прозрачным лицевым щитком, пуленепробиваемые жилеты, толстые перчатки, брюки с защитными прокладками и тяжелые башмаки.
— Повернитесь! — скомандовал полицейский офицер. — Руки за спину! В противно случае буду стрелять.
Дэниел подчинился, удивляясь необычны для полиции мерам предосторожности.
— Больше предупреждать не буду! — пролаял офицер.
Вероятно, женщина замешкалась. Теперь она, как и Дэниел, стояла спиной к полицейским.
Дэниел почувствовал, что его запястья обхватило что-то мягкое и плотное. Он осторожно попытался развести руки. Материал был очень прочен, так что человек не мог ни разорвать, ни ослабить захват. Он был уверен, что новое тело легко справилось бы с этой задачей, но обычному человеку такое было не по силам. Старинные металлические наручники теперь, наверное, можно увидеть только в музее.
Женщина рядом с Дэниелом всхлипнула, почувствовав, что ее руки оказались связанными.
— Послушайте, на эту женщину напали! Вам нет нужды...
Что-то твердое и тяжелое ударило Дэниела по затылку. Удар не нанес ему вреда, но был таким сильным, что бросил его вперед и повалил на землю. Со связанными за спиной руками он приземлился на плечо и остался лежать.
Офицер пнул его ногой.
— Вставай! Еще одно слово, и ты покойник!
Их затолкали в полицейскую машину, в обитую металлом камеру без окон, освещаемую только бело-голубыми вспышками мигалки. Дэниел посмотрел на спутницу. Выражение ее глаз удержало его от дальнейших протестов.
В полицейском участке их препроводили в похожую камеру, только немного большего размера, чем в автомобиле.
Они уселись на полу спиной к спине.
Из динамика, вмонтированного в потолок комнаты, раздался металлический голос.
Дэниел проводил врача до двери своего номера.
— Я удивлен, но весьма польщен, мистер Китаяма. Не думаю, что у нее будут проблемы, — только довольно сильная боль в несколько дней. Если возникнут осложнения, сразу же вызывайте меня. Возможно небольшое кровотечение, если оно будет обильным, сообщите мне.
Дэниел кивнул.
— Спасибо. Но до меня никак не дойдет, почему она отказалась от госпитализации, ведь... — он пожал плечами.
— Я понимаю ее чувства. Очень плохо, что инцидент произошел вне ее зоны. Ей придется залезть в долги на многие годы, чтобы оплатить счет.
— Но это моя забота. Я могу заплатить за лечение.
— Она не согласится. Вы сами слышали.
— Но она ведь позволила нанять вас.
— Мистер Китаяма, что я могу сказать? Оставьте все, как есть. Молодой леди очень повезло. После встречи с двумя преступниками и полицией... Она родилась в рубашке. Девушка просто не хочет рисковать, связываясь с еще одним учреждением. Я не могу винить ее за это. А сейчас, если у вас больше нет вопросов... — он промолчал. — Вы очень щедры. Большое спасибо. Можете обращаться ко мне в любое время. Врач ушел.
Дэниел еще раз взглянул на женщину, спящую на диване в гостиной. Она категорически отказалась лечь в спальне Дэниела, как ни благодарна была за то, что ее привезли в номер, а не оставили в городской тюрьме. Дэниел с врачом решили, что лучше оставить ее на диване, чем продолжать уговоры.
Она спала в пижаме Мари-Элейн (или копии — Дэниел не был уверен) под толстым мягким пледом. Ее темные волосы и смуглая кожа на первый взгляд напоминали Мари-Элейн. Но черты лица были совсем другими, а телосложение не такое хрупкое. И самое главное отличие — холодные ярко-голубые глаза, совсем не похожие на мягкие, почти черные глаза жены.
Дэниел вздохнул, как будто у него по-прежнему имелись легкие и диафрагма. Он отвернулся от спящей женщины и раздвинул плотные занавески.
Снаружи уже рассвело. Туман полностью рассеялся — по крайней мере в этой части города, — и солнце освещало Пасифик Хейтс. Огромные толпы людей двигались вдоль Стейнер-стрит по направлению к Пост. Насколько безлюдны были улицы ночью, настолько переполнены днем. Пешеходы не помещались на тротуарах и заполняли проезжую часть, пробираясь между огромными фургонами, с трудом прокладывавшими себе дорогу по широкой улице.
Почти не было видно частных автомобилей.
Женщина, лежавшая на диване позади Дэниела, застонала. Дэниел обернулся и увидел, что она сидит. Ее волосы спутались, сильно исцарапанное лицо — все в красных пятнах антисептика и белых полосках пластыря. Под одним глазом пролегла легкая тень, а второй полностью заплыл и был теперь темно-лилового цвета. Нос не сломан, но сильно распух и был заклеен пластырем.
— О, господи, — простонала женщина. Одной рукой она провела по лицу, а другой потрогала бинты на боку.
— Пара сломанных ребер, — сказал Дэниел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92