ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Один из самолетов, задний правый, начал внезапно отставать, дымно, а потом смолисто зачадил и, завалившись носом, все быстрее и быстрее криво заскользил вниз.
— Сбили! Сбили! Падает! радостно крича, горожане стали выскакивать на улицу из укрытий и щелей.
«Юнкере» горел, Хорошо видные с земли красные языки пламени хищно рвали крыло, вихрились за хвостом. Самолет прочертил на небе смертельную диагональ и рухнул в реку.
И тут на город посыпались бомбы. Одна разорвалась на площади у сквера, где находился техникум. Вторая — выше по улице. Валя, вместе с другими студентами загнанная в начале треноги в подвал-бомбоубежище, увидела ИЗ окна страшную картину. Бежали люди, лезли через ограду, в екпер, под сомнительную защиту деревьев. Навстречу им бежали другие, толкаясь и падая. Недвижимо лежал па мостовой лицом вверх старик. Простоволосая женщина в расстегнутом пальто металась по площади и звала дико: «Юра! Юра!» Раздался новый сильный, пронзительный свист, вой, грохнуло два раза, еще раз, но уже дальше где-то, и только деревья тоскливо вздрогнули, мелко затряслись ветви, теряя листья, и задребезжали стекла.
Самолеты улетели, утихомирились зенитки, но отбоя воздушной тревоги не давали: опасались повторения налета.Валя сумела вырваться из подвала и побежала к себе, чтобы утешить и успокоить мать.
На месте их дома зияла черная яма. Снег вокруг был опален и будто дымился. Резко и горько пахло толом, гарью, палеными тряпками. Возле ямы работали люди. Они растаскивали и складывали в кучу балки
и стропила, разбирали и относили в сторону уцелевшие вещи. Валя смотрела на все остановившимися от ужаса глазами. У нее перехватило дыхание.
Группа женщин что-то закрывала от нее, они стояли спинами к Вале, плотно сгрудившись. Одна из женщин медленно поднялась с колен и повернулась в Ва-лину сторону. Валя узнала соседку и, еще не понимая, что скрывают от нее, но уже чувствуя, как охватывает ее страх и отчаяние, отталкивая людей, кинулась в круг.
На одеяле лежала мертвая Дарья Федоровна. Белый накрахмаленный пододеяльник был весь в бурых, ржавых пятнах. Длинные распущенные полосы матери, тоже в кровавых сгустках, закрывали обезображенное лицо. Нижнюю часть тела, расплющенную рухнувшими бревнами, покрывал коврик, он лежал почти плоско, будто под ним ничего не было. Кто-то закрыл добрые глаза матери, и ее руки полные, белые, пахнущие всегда душистым мылом, а теперь чужие, черные и в крови — были покойно сложены на груди.
Валя стояла над матерью как В столбняке. Со стороны могло показаться — равнодушная. Что-то говорили люди вокруг, причитала соседка, сзади всхлипывали. Подошли мужчины, разбиравшие то, что осталось от дома. Сняли шапки, помолчали. Потом кто-то сказал: «Понесем, товарищи». Голоса стали громче, но Валя ничего не видела и не слышала. Черные и розовые круги ходили перед глазами, звуки были глухие и сливались в неясный, монотонный гул. И только пахло знакомо, отчетливо и резко — толом, гарью и палеными тряпками. Четверо мужчин подошли к одеялу и, взяв за четыре угла, осторожно подняли тело матери.
— Не дам! — исступленно закричала Валя, кидаясь вперед.
Ее схватили и задержали.Она повисла на чьих-то руках, рвалась, кричала:
— Пустите! Пустите! Я к ней! Не держите!
— Глупенькая,— сказала, крепко взяв ее лицо и ладони, соседка. — Это я, я, Валюта, Марья Ивановна. Ну... Чего рвешься? Ко мне мать понесли. Проводим в последний-то путь как полагается...
Добрые люди похоронили мать на городском кладбище. Валя осталась одна. Неделю она прожила у Ма-
рии Ивановны, в ее большой семье, среди многочисленных детей и внуков, среди людей, занятых, как ни в чем не бывало, своими будничными делами и нелегкими заботами. Приходили товарищи отца с завода, предлагали переехать в общежитие, устроить на работу. Навещали ребята из техникума. Валя лежала в закутке, за ширмой, ни с кем не разговаривала, большую часть дня спала или дремала. А ночью иногда просыпалась, долго лежала без сна с закрытыми глазами и все думала, что станет делать. Щемящей болью в сердце отозвались гибель матери и потеря отца. Осталась одна на воюющей земле, слабая девчонка. Что она могла придумать?
И все же придумала. Тайком от Марии Ивановны утла из дома, добралась до горвоенкомата, сумела попаси, в кабинет к начальнику. Тот внимательно выслушал ее сбивчивый рассказ, серьезно отнесся к просьбе немедленно направить на фронт, чуть-чуть улыбаясь, ласково оглядел ее маленькую хрупкую фигурку и отказал категорически.
— Я их ненавижу! — сказала Валя.
— И я ненавижу, — согласился военком. Его правая раненая рука висела на черном женском платке и причиняла ему боль при движении, ОН морщился и хмурил брови.
— Тогда я сама. Сяду в верный же эшелон и уеду.
— Так не делают, Валентина. Сначала надо учиться.
— Вот и пошлите, я согласна учиться.
— Сначала надо... подождать. Подрасти немного, а через год...
— Через год, через год!
— Через год я тебе обещаю.
— Не через год, я сейчас должна!
Военком хотел сказать, что и он готов драться с немцами сегодня и не по своей воле застрял после госпиталя в этом Вольске, что жизнь требует сейчас от каждого прежде всего дисциплины,— не у нее одной такое горе, надо быть стойкой и мужественной, надо держать в кулаке свою волю, и еще какие-то убедительные и нужные слова, но, посмотрев на ее по-детски обиженное лицо и в желтые глаза, крупные как два больших желудя, смешался почему-то и сказал совсем не то, что думал:
— Не глупи, Лебедева. Придешь через год и... все! - поморщившись, он подошел к окну и повернулся к ней спиной, показывая, что разговор окончен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261
— Сбили! Сбили! Падает! радостно крича, горожане стали выскакивать на улицу из укрытий и щелей.
«Юнкере» горел, Хорошо видные с земли красные языки пламени хищно рвали крыло, вихрились за хвостом. Самолет прочертил на небе смертельную диагональ и рухнул в реку.
И тут на город посыпались бомбы. Одна разорвалась на площади у сквера, где находился техникум. Вторая — выше по улице. Валя, вместе с другими студентами загнанная в начале треноги в подвал-бомбоубежище, увидела ИЗ окна страшную картину. Бежали люди, лезли через ограду, в екпер, под сомнительную защиту деревьев. Навстречу им бежали другие, толкаясь и падая. Недвижимо лежал па мостовой лицом вверх старик. Простоволосая женщина в расстегнутом пальто металась по площади и звала дико: «Юра! Юра!» Раздался новый сильный, пронзительный свист, вой, грохнуло два раза, еще раз, но уже дальше где-то, и только деревья тоскливо вздрогнули, мелко затряслись ветви, теряя листья, и задребезжали стекла.
Самолеты улетели, утихомирились зенитки, но отбоя воздушной тревоги не давали: опасались повторения налета.Валя сумела вырваться из подвала и побежала к себе, чтобы утешить и успокоить мать.
На месте их дома зияла черная яма. Снег вокруг был опален и будто дымился. Резко и горько пахло толом, гарью, палеными тряпками. Возле ямы работали люди. Они растаскивали и складывали в кучу балки
и стропила, разбирали и относили в сторону уцелевшие вещи. Валя смотрела на все остановившимися от ужаса глазами. У нее перехватило дыхание.
Группа женщин что-то закрывала от нее, они стояли спинами к Вале, плотно сгрудившись. Одна из женщин медленно поднялась с колен и повернулась в Ва-лину сторону. Валя узнала соседку и, еще не понимая, что скрывают от нее, но уже чувствуя, как охватывает ее страх и отчаяние, отталкивая людей, кинулась в круг.
На одеяле лежала мертвая Дарья Федоровна. Белый накрахмаленный пододеяльник был весь в бурых, ржавых пятнах. Длинные распущенные полосы матери, тоже в кровавых сгустках, закрывали обезображенное лицо. Нижнюю часть тела, расплющенную рухнувшими бревнами, покрывал коврик, он лежал почти плоско, будто под ним ничего не было. Кто-то закрыл добрые глаза матери, и ее руки полные, белые, пахнущие всегда душистым мылом, а теперь чужие, черные и в крови — были покойно сложены на груди.
Валя стояла над матерью как В столбняке. Со стороны могло показаться — равнодушная. Что-то говорили люди вокруг, причитала соседка, сзади всхлипывали. Подошли мужчины, разбиравшие то, что осталось от дома. Сняли шапки, помолчали. Потом кто-то сказал: «Понесем, товарищи». Голоса стали громче, но Валя ничего не видела и не слышала. Черные и розовые круги ходили перед глазами, звуки были глухие и сливались в неясный, монотонный гул. И только пахло знакомо, отчетливо и резко — толом, гарью и палеными тряпками. Четверо мужчин подошли к одеялу и, взяв за четыре угла, осторожно подняли тело матери.
— Не дам! — исступленно закричала Валя, кидаясь вперед.
Ее схватили и задержали.Она повисла на чьих-то руках, рвалась, кричала:
— Пустите! Пустите! Я к ней! Не держите!
— Глупенькая,— сказала, крепко взяв ее лицо и ладони, соседка. — Это я, я, Валюта, Марья Ивановна. Ну... Чего рвешься? Ко мне мать понесли. Проводим в последний-то путь как полагается...
Добрые люди похоронили мать на городском кладбище. Валя осталась одна. Неделю она прожила у Ма-
рии Ивановны, в ее большой семье, среди многочисленных детей и внуков, среди людей, занятых, как ни в чем не бывало, своими будничными делами и нелегкими заботами. Приходили товарищи отца с завода, предлагали переехать в общежитие, устроить на работу. Навещали ребята из техникума. Валя лежала в закутке, за ширмой, ни с кем не разговаривала, большую часть дня спала или дремала. А ночью иногда просыпалась, долго лежала без сна с закрытыми глазами и все думала, что станет делать. Щемящей болью в сердце отозвались гибель матери и потеря отца. Осталась одна на воюющей земле, слабая девчонка. Что она могла придумать?
И все же придумала. Тайком от Марии Ивановны утла из дома, добралась до горвоенкомата, сумела попаси, в кабинет к начальнику. Тот внимательно выслушал ее сбивчивый рассказ, серьезно отнесся к просьбе немедленно направить на фронт, чуть-чуть улыбаясь, ласково оглядел ее маленькую хрупкую фигурку и отказал категорически.
— Я их ненавижу! — сказала Валя.
— И я ненавижу, — согласился военком. Его правая раненая рука висела на черном женском платке и причиняла ему боль при движении, ОН морщился и хмурил брови.
— Тогда я сама. Сяду в верный же эшелон и уеду.
— Так не делают, Валентина. Сначала надо учиться.
— Вот и пошлите, я согласна учиться.
— Сначала надо... подождать. Подрасти немного, а через год...
— Через год, через год!
— Через год я тебе обещаю.
— Не через год, я сейчас должна!
Военком хотел сказать, что и он готов драться с немцами сегодня и не по своей воле застрял после госпиталя в этом Вольске, что жизнь требует сейчас от каждого прежде всего дисциплины,— не у нее одной такое горе, надо быть стойкой и мужественной, надо держать в кулаке свою волю, и еще какие-то убедительные и нужные слова, но, посмотрев на ее по-детски обиженное лицо и в желтые глаза, крупные как два больших желудя, смешался почему-то и сказал совсем не то, что думал:
— Не глупи, Лебедева. Придешь через год и... все! - поморщившись, он подошел к окну и повернулся к ней спиной, показывая, что разговор окончен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261