— Нет, я больше не дотронусь до нее. Я боюсь.
Сальме тоже боялась, но надо же было смолоть кофейные
зерна, ведь сноха говорила, что...
Она отсыпала из кружки в кофемолку кучку кофейных
зерен, накрыла крышкой и решила крепко держать ее. Осторожно, чтобы не напугаться самой, сунула вилку в гнездо на стене.
Машинка молчала.
— Не работает! Ты сломала ее!
— Я ничего не делала! — отчаянно возразила Сальме и на всякий случай надавила на крышку.
Крышка затрещала, но кофемолка не заработала. Тогда ей пришло в голову, что кнопка сбоку. Держа правой рукой крышку, она быстро нажала пальцем левой на кнопку, будто могла обжечься. И в самом деле, кофемолка зажужжала снова.
Забавная была картина: Сальме молола кофе, сгорбившись над столом, держась как можно подальше от кофемолки.
Элла стояла на пороге.
Вдруг машинка задребезжала, перестала молоть, как будто что-то попало ей в глотку. Равномерное жужжание сменилось воем, затем из кофемолки вырвалось синее облако дыма, и она замолкла. В кухне запахло жженой резиной.
— Ну теперь-то поломалась,— злорадно произнесла Элла.— Я сразу тебе сказала, зачем ты лезешь, если не понимаешь. Влетит мне теперь от снохи, когда она придет со скотного.
— Небось не сломалась еще,— буркнула Сальме.
— Как же не сломалась, сама видела, она фыркала и искры пускала.
ВЕЧЕР
Сальме брела в темноте к дому, сердито стуча палкой. Кофе у нее все еще не было, и к тому же она сожгла кофемолку, подаренную ко дню рождения. Шут ее бери, всю эту колготу!
— Завтра же утром куплю две кофемолки,— бормотала она.— Одну отнесу Элле, другую оставлю себе. Им-то она и не нужна, но пусть, куплю.
В то же время Сальме ругала себя, что не высмотрела в лавках такую машинку днем. С чужой лошади всегда спихнут. Где ей молоть кофейные зерна, если нет кофемолки. Сальме была гордая, ходить побираться к людям было ей не по нраву.
Придя домой, она взяла старое полотенце, положила в него зерна и завязала его узлом. Взяла под столом топор и принялась дробить обухом кофейные зерна.
Глупо она поступила, что не высыпала из той дрянной кофемолки хотя бы горсть кофе, совсем потеряла голову в отчаянии. Может быть, этой малости и хватило бы на кружку кофе. А теперь уже поздно возвращаться.
Зерна потрескивали под обухом. И, как всегда, ее усердие вскоре вызвало появление злых духов. Было слышно, как в коридоре приближаются шаги. Сальме встала и накинула крючок на дверь. Тотчас в дверь резко постучала Хильдегард, крикнула:
— Ты что там опять колотишь?
На этот раз Сальме не дала себя смутить и продолжала дробить кофейные зерна. Кто она такая, эта Хильдегард, обозленная одиночеством старая дева! Главное, что завтра утром у Сальме будет крепкий кофе.
Сальме с удовольствием развязала узел. Топор лишь расплющил кофейные зерна. «Вот сволочь»,— выругалась Сальме, снова взяла зерна, ссыпала их в полотенце, завязала узел и положила узел на край плиты. Кирпич на плите покрепче, не пружинит, как деревянный табурет. И в поте лица принялась за дело.
Сноха совсем меня забыла, думала Сальме, присев на табурет. Как она, человек ученый, не сообразила привезти Сальме кофе. Хотя бы полную сумку, тогда бы хватило надолго, до весны. И Сальме стало жалко себя. Разве нужна она, старая, им, молодым, все спешат поскорее отделаться от нее.
Сальме тяжело встала с табурета. Ну вот, случилось то, чего она боялась.
Закружилась голова. Она снова опустилась на табурет.
Кто знает, просто ли это пониженное давление, как говорила сноха! И лекарства против склероза сноха тоже не могла ей дать! Хорошо было ей говорить, а вот и кружится у Сальме голова, и здоровья как не бывало.
Боже мой!
Ей вспомнилось, как она лежала тут одна с воспалением легких и Хильдегард ходила и злорадствовала. Сальме проворно вскочила с табурета и пошла достать свое пальто из- под простыни. Да, она сейчас же пойдет даст телеграмму снохе, сноха же говорила, что, случись что-нибудь неотложное, немедленно посылай телеграмму; они в городе посмотрят, что делать. И вот этот час пробил.
Она бодро прошла мимо темных деревьев к почте, в лицо ей подул западный ветерок. Дорога была все такая же скользкая, но Сальме шла по заснеженной обочине, и ей некогда было об этом думать. Сама почта была темна, но в соседнем окне теплился огонь.
Мерле была дома. Усталая, с раскрасневшимся от плача
лицом, она готовила ужин, когда к ней постучала Сальме.
— Добрый вечер!
Девушка взглянула на старуху с хмурым удивлением.
— Что у вас такое?
— Мне надо дать телеграмму. Немедля, сейчас.
— Что? Сейчас вечером? Почта давно закрыта.
— Ну и пусть! Мне нужна срочная...
— Что случилось?
— Я заболела...
— Что с вами?
— Голова кружится, и дурно мне.
— Как же вы сюда по лестнице взобрались?
Сальме недоверчиво улыбнулась.
— Сейчас-то она не кружится. А недавно кружилась...
— Может, прошло?
— Ничего не знаю. А вдруг закружится снова... Что мне тогда делать... Все-таки мне надо дать телеграмму.
— Сейчас, поздно вечером...— неуверенно сказала Мерле.— Кто ее передаст и кто в Таллине отнесет?
— Сноха сказала, что сейчас же подавай телеграмму, как только со здоровьем будет худо.
— Утром подадим. Сейчас, ночью, никто не отнесет телеграмму,— с досадой объясняла Мерле.
— Как не отнесет? Сноха сказала, что срочную телеграмму приносят в городе в любое время суток.
— Срочная в три раза дороже.
— Подумаешь! У меня деньги есть.
Мерле почувствовала, что от старухи не так уж легко отвязаться, взяла ключ с вешалки, вышла в коридор и открыла дверь почты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22