ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Согласись, выбросила деньги на ветер!
— Ах, Алоизас...
— И молитва твоя надоела! Помолчи, мою послушай. Все чаще твержу ее, когда никто не слышит и не видит. Брат твой — ничтожество! Протиратель локтей, а не прикованный Прометей! Рядовой преподавателишка! Спесивец, каких мало... Самовлюбленный спесивец...
На Гертруду лучше не смотреть. Сгорбилась и обмерла, режь — не почувствовала бы. Алоизас метит не только в нее, но и в меня,— дрожь пробегает по спине Лионгины. Больше всего хочется ему расшатать не Гертрудину — мою волю. Чтобы даже не пыталась направить нашу жизнь по новому руслу... чтобы похоронила мысль о переменах! Понимала бы Гертруда, что не она — главная мишень, не казалась бы сейчас такой старой, такой несчастной. Я готова ради него окончательно отказаться от себя, он же в последнюю минуту заявляет, что не желает быть самим собою. Выпрыгнет из вагона, как только дернет его более мощный паровоз. Предупреждает и угрожает! Слабый, безвольный человек... И уже не будет другим? А если то, что он говорит,— святая правда, голос сердца? Боже, как мне жалко его... себя... Тем более я должна быть сильной, за обоих... тянуть.
—- Молчишь? Заткнулась наконец? Интересно было бы послушать — не твоя ли заигранная пластинка? — Это и Гертруде, которая тяжелеет от его слов, как от свинцовых пуль, и вместе с тем — ей, Лионгине.— Талант, мудрец, птица высокого полета! Опьянев от похвал, я привык распускать хвост, как индюк. А раздразнили — не уступил, захотел клюнуть. От одного моего индюшачьего ворчания должны были, видите ли, разбежаться все подлецы. А они и не подумали — дали пинком под зад, извините, милые дамы! И пришлось лететь кувырком, в пыли валяться. Не лезь, слабак, куда не след! Обидно, больно, стыдно, но придется привыкать. Только дифирамбов, сестренка, больше не пой, не потерплю!
Гертруда встала, опираясь о стол.
— Чего нам тут не хватает? Сдается, чашечки крепкого кофе...— Улыбка цепляется и никак не может уцепиться за судорожно дергающуюся верхнюю губу.— Кто голосует за кофе?
Воскресная обыденная церемония все-таки завершится последним аккордом.
Лионгина — не та, которая сквозь туман слез поглядывает на дрожащую верхнюю губу золовки, а женщина завтрашних далей — дивится Гертруде. Запомни это мгновение, твердит она себе.
Пригодится. Сумеешь ли ты улыбаться, стоя на костре, как она?
Поднимается, следует за ней, побуждаемая трудно определяемым чувством. Что это: жалость, любопытство, удивление? Впопыхах разобраться невозможно. Подам стакан воды, если потеряет сознание.
— Как твоя квартирантка? — Гертруда произносит это с трудом, но все остальное в норме.— Уже собираешь... бумажки? Поспеши. Видела? Не меня — его жалей... его!
Ее удержал стук. Пока стояла и тревожно прислушивалась, внутри непрерывно стучала пишущая машинка.
Освещаемый зеленоватым абажуром, окруженный облачком ароматного дыма, за столом попыхивал трубкой Алоизас. Так увлекся, что вздрогнул, лишь когда ее дыхание взъерошило волоски на его макушке.
— Не поверишь, Лина, милая! Шпарю без черновика! Пальцы за мыслями не поспевают. Давно не ощущал такой силы, такого подъема!
Вскочив, вынырнул из дыма, обнял. Вместе с холодком улицы и ношей, с искорками тревоги и недоверия в глазах.
— Таскаешь изо дня в день, как муравей былинки! — Он проворно сунул нос в покупки.— А я тебе — сюрприз. Ужинать не будем!
— Я не против, можно и не ужинать.
— Нет, поедим. И еще как! Отправляемся в ресторан. Столик заказан. Хватит киснуть!
— Что случилось? Объясни!
У Лионгины посерели губы — добрых вестей не ждала и сама их не сулила. В сумочке шуршали с огромным трудом добытые справки. Несколько из множества необходимых для того, чтобы обменять квартиры и съехаться с матерью. Устроить ее в инвалидный дом будет куда труднее, чем она думала и чем предполагал бюрократический опыт Гертруды. Бесконечная голгофа. Каждая бумажка вынуждает выкручиваться, лгать, унижаться. Все это стоит столько крови...
— Взгляни-ка на себя. Хорошее настроение мужа перепугало, как несчастье! — Алоизас кинулся к машинке, чтобы закончить фразу, сделал несколько ударов по клавиатуре и снова очутился возле нее.
Потому что улыбка в наш дом не заглядывает, Алоизас. Потому что мы давно прогнали легкомыслие и радость. А может, никогда и не впускали их, но вслух произнесла только:
— Потому что устала... Устала!.. Понимаешь?
Делаю то, чего не хочу,— то, что противно моей природе, убивает чувства! Понимаешь ли, Алоизас?
— Что все-таки случилось?
— Ничего, абсолютно ничего! — Он провел по ее волосам кончиками пальцев, делал это редко и, вместо того чтобы успокоить, вновь вызвал опасения.
— Перед тобой извинились... за группу М.?
Он мотнул головой, улыбнулся открытым, выпустившим мундштук ртом. Нисколько не заботился о позе, более подходившей для особого случая.
— Решил плюнуть на интриги и целиком отдаться работе?
Алоизас опять отрицательно замотал головой. Подбородок и шея блестели от пота, словно он не на машинке печатал, а топором махал.
— Интриги, говоришь?
Не интриги, дорогая. Придется срыть насыпь и вместо нее навалить новую, еще выше! Когда начал распутывать интригу, наткнулся на такое, что у меня волосы дыбом встали... За снисходительностью и ошибками упрятана антиобщественная деятельность, настоящие преступления. От группы М. ниточки тянутся к ректорату!
Лионгина не ожидала подобного залпа, особенно после воскресного обеда, когда Алоизас публично отказался от борьбы.
— Ниточки?!.. А где факты, милый?
— Послушай! Мне такого порассказали... Не только экзамен по эстетике сдается с помощью прямых или косвенных взяток, как, например, комнаты в сезон на море или цемент для строительства садового домика!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
— Ах, Алоизас...
— И молитва твоя надоела! Помолчи, мою послушай. Все чаще твержу ее, когда никто не слышит и не видит. Брат твой — ничтожество! Протиратель локтей, а не прикованный Прометей! Рядовой преподавателишка! Спесивец, каких мало... Самовлюбленный спесивец...
На Гертруду лучше не смотреть. Сгорбилась и обмерла, режь — не почувствовала бы. Алоизас метит не только в нее, но и в меня,— дрожь пробегает по спине Лионгины. Больше всего хочется ему расшатать не Гертрудину — мою волю. Чтобы даже не пыталась направить нашу жизнь по новому руслу... чтобы похоронила мысль о переменах! Понимала бы Гертруда, что не она — главная мишень, не казалась бы сейчас такой старой, такой несчастной. Я готова ради него окончательно отказаться от себя, он же в последнюю минуту заявляет, что не желает быть самим собою. Выпрыгнет из вагона, как только дернет его более мощный паровоз. Предупреждает и угрожает! Слабый, безвольный человек... И уже не будет другим? А если то, что он говорит,— святая правда, голос сердца? Боже, как мне жалко его... себя... Тем более я должна быть сильной, за обоих... тянуть.
—- Молчишь? Заткнулась наконец? Интересно было бы послушать — не твоя ли заигранная пластинка? — Это и Гертруде, которая тяжелеет от его слов, как от свинцовых пуль, и вместе с тем — ей, Лионгине.— Талант, мудрец, птица высокого полета! Опьянев от похвал, я привык распускать хвост, как индюк. А раздразнили — не уступил, захотел клюнуть. От одного моего индюшачьего ворчания должны были, видите ли, разбежаться все подлецы. А они и не подумали — дали пинком под зад, извините, милые дамы! И пришлось лететь кувырком, в пыли валяться. Не лезь, слабак, куда не след! Обидно, больно, стыдно, но придется привыкать. Только дифирамбов, сестренка, больше не пой, не потерплю!
Гертруда встала, опираясь о стол.
— Чего нам тут не хватает? Сдается, чашечки крепкого кофе...— Улыбка цепляется и никак не может уцепиться за судорожно дергающуюся верхнюю губу.— Кто голосует за кофе?
Воскресная обыденная церемония все-таки завершится последним аккордом.
Лионгина — не та, которая сквозь туман слез поглядывает на дрожащую верхнюю губу золовки, а женщина завтрашних далей — дивится Гертруде. Запомни это мгновение, твердит она себе.
Пригодится. Сумеешь ли ты улыбаться, стоя на костре, как она?
Поднимается, следует за ней, побуждаемая трудно определяемым чувством. Что это: жалость, любопытство, удивление? Впопыхах разобраться невозможно. Подам стакан воды, если потеряет сознание.
— Как твоя квартирантка? — Гертруда произносит это с трудом, но все остальное в норме.— Уже собираешь... бумажки? Поспеши. Видела? Не меня — его жалей... его!
Ее удержал стук. Пока стояла и тревожно прислушивалась, внутри непрерывно стучала пишущая машинка.
Освещаемый зеленоватым абажуром, окруженный облачком ароматного дыма, за столом попыхивал трубкой Алоизас. Так увлекся, что вздрогнул, лишь когда ее дыхание взъерошило волоски на его макушке.
— Не поверишь, Лина, милая! Шпарю без черновика! Пальцы за мыслями не поспевают. Давно не ощущал такой силы, такого подъема!
Вскочив, вынырнул из дыма, обнял. Вместе с холодком улицы и ношей, с искорками тревоги и недоверия в глазах.
— Таскаешь изо дня в день, как муравей былинки! — Он проворно сунул нос в покупки.— А я тебе — сюрприз. Ужинать не будем!
— Я не против, можно и не ужинать.
— Нет, поедим. И еще как! Отправляемся в ресторан. Столик заказан. Хватит киснуть!
— Что случилось? Объясни!
У Лионгины посерели губы — добрых вестей не ждала и сама их не сулила. В сумочке шуршали с огромным трудом добытые справки. Несколько из множества необходимых для того, чтобы обменять квартиры и съехаться с матерью. Устроить ее в инвалидный дом будет куда труднее, чем она думала и чем предполагал бюрократический опыт Гертруды. Бесконечная голгофа. Каждая бумажка вынуждает выкручиваться, лгать, унижаться. Все это стоит столько крови...
— Взгляни-ка на себя. Хорошее настроение мужа перепугало, как несчастье! — Алоизас кинулся к машинке, чтобы закончить фразу, сделал несколько ударов по клавиатуре и снова очутился возле нее.
Потому что улыбка в наш дом не заглядывает, Алоизас. Потому что мы давно прогнали легкомыслие и радость. А может, никогда и не впускали их, но вслух произнесла только:
— Потому что устала... Устала!.. Понимаешь?
Делаю то, чего не хочу,— то, что противно моей природе, убивает чувства! Понимаешь ли, Алоизас?
— Что все-таки случилось?
— Ничего, абсолютно ничего! — Он провел по ее волосам кончиками пальцев, делал это редко и, вместо того чтобы успокоить, вновь вызвал опасения.
— Перед тобой извинились... за группу М.?
Он мотнул головой, улыбнулся открытым, выпустившим мундштук ртом. Нисколько не заботился о позе, более подходившей для особого случая.
— Решил плюнуть на интриги и целиком отдаться работе?
Алоизас опять отрицательно замотал головой. Подбородок и шея блестели от пота, словно он не на машинке печатал, а топором махал.
— Интриги, говоришь?
Не интриги, дорогая. Придется срыть насыпь и вместо нее навалить новую, еще выше! Когда начал распутывать интригу, наткнулся на такое, что у меня волосы дыбом встали... За снисходительностью и ошибками упрятана антиобщественная деятельность, настоящие преступления. От группы М. ниточки тянутся к ректорату!
Лионгина не ожидала подобного залпа, особенно после воскресного обеда, когда Алоизас публично отказался от борьбы.
— Ниточки?!.. А где факты, милый?
— Послушай! Мне такого порассказали... Не только экзамен по эстетике сдается с помощью прямых или косвенных взяток, как, например, комнаты в сезон на море или цемент для строительства садового домика!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209