В этот день в лагере экспедиции была получена радиограмма из Комкура. Олонко передал ее Цинченко.
— Лагутина срочно вызывают в Комкур. Дом у него развалился, — прочитав, сказал Валентин Васильевич.
Вот уже четвертый день, как Лагутин ушел из лагеря в Комкур. И то, что до сих пор он не появлялся в Комкуре, а находился все время на заимке Ошлыкова, Ветлужанину показалось весьма странным. «Ведь он пришел туда, когда там была еще Надя...» '
Размышления Ветлужанина внезапно прервал прибежавший бортмеханик самолета.
— Бензобаки пробиты, бензин весь спущен, — выпалил он, еле переводя дыхание.
Все всполошились и повскакали с мест. Ветлужанин переглянулся с Цинченко.
— Выходит, проморгали, Сергей Петрович? — Цинченко укоризненно покачал головой.
Залаяли собаки. Ирина тихо окликнула их и, осторожно раздвинув две доски в заборе, влезла во двор. Кладовая, где стояли сундуки с вещами, оказалась запертой. Ирина пошарила в условленном месте. Ключа не было. Это ее огорчило. Она пришла на заимку, чтобы взять свою лучшую одежду и ночью податься в лагерь экспедиции. Ирина в нерешительности простояла несколько минут и, двигаясь вдоль забора, очутилась под светящимся открытым окном. В доме разговаривали. Ирина притаилась. Голос отца она сразу узнала.
— Перестрелять всех надо, — говорил он.
— Это опасно, — возразил ему кто-то вкрадчиво. Ирине голос показался знакомым. — Милиция все вверх дном перевернет, — продолжал тот же голос.
«Это же Лагутин!» — подумала Ирина.
— Окно надо бы закрыть, — предложил третий.
— Кругом все на засове, собаки спущены, — опять услышала Ирина голос отца.
Так что же ты предлагаешь, Евгений Корнеевич? — Ирина уже слышала и этот голос, но сейчас никак не могла припомнить, где именно.
— Так, значит, завтра часть людей уходит в горы? Вот и воспользуемся этим. Ночью нападем, и ящик наш! — Лагутин обратился к Ошлыкову: — Сколько человек останется в лагере после ухода экспедиции в горы?
— Трое. И двое ребят.
— Многовато.
— В самом лагере один останется. Второй у самолета дежурит, третий лошадей пасет.
— А Куна ты не считаешь?
— Считаю...
— Надо держать лагерь весь день под наблюдением...
Ирина еле сдерживала дыхание. «Бежать, бежать отсюда, предупредить Надю!» — стучало в голове. Девушка, двигаясь вдоль стены, зацепилась за доску. Падая, доска загромыхала. Голоса в доме умолкли. Кто-то отодвинул стул. Огонь погас. Ирина уже подбегала к сараю, когда открылись двери сеней и послышались голоса. Ош-лыков подзывал собак. Что дальше происходило в доме, Ирина не знала. Она пролезла в щель и метнулась в кустарники.
Возле тоннеля, соединявшего Голубую долину с каньоном, Ирина остановилась и последний раз взглянула в сторону заимки. Горячие слезы потекли из глаз.
Пройдя тоннель, Ирина торопливо зашагала по каньону. Вдруг кто-то толкнул ее в спину и повалил на землю. Она попыталась освободиться и подняться, но тут же почувствовала, как острые клыки сдавили шею. «Волк!» — мелькнуло в голове. Но как только она переставала шевелиться, зверь немного отпускал шею. Ирина лежала лицом к земле и не видела своего врага. Это был Буйвол — собака Лагутина. Лежать приходилось в неудобном положении. Собака не давала шевельнуться, рычала и сдавливала клыками шею.
«Боже мой, что же будет?» — с ужасом подумала Ирина. Болела исхлестанная плеткой спина, болела шея. Медленно, очень медленно тянулось время. Сколько она пролежала тут, Ирина не помнила. Из полузабытья ее вывели чьи-то голоса и шум гальки под ногами. Собака отпустила ее и отрывисто залаяла.
— Да это Буйвол! — удивленно воскликнул один.
— Кого-то прихватил, — добавил второй.
Ирина узнала человека, с которым повстречалась зимой.
— Так это ты, красавица? — сказал Якут, наклонившись к Ирине.
— Подожди! — сказал спутник Старкова и что-то зашептал ему на ухо.
— Никуда она не уйдет, — вслух ответил Якут... Ирину привели в землянку, связали и бросили на нары.
— Отдохни тут, — усмехнулся Якут. — Мне сейчас некогда с тобой возиться. Завтра поговорим.
Стиснув зубы, Ирина молчала.
— Я не верил в Буйвола, — заметил Щеголь, вываливая в грязную миску мясо из банки.
— Кабы не платок, шиш он нашел бы!
Уходя с займища, Ирина обронила платок. Его-то Лагутин и дал понюхать собаке, которая привела по следу.
— Кабы не собака, — Щеголь кивнул на Ирину, — продала бы нас.
Утром Якут и Щеголь поднялись рано, молча позавтракали и ушли.
— Лежать смирно! Есть не обязательно... Проголодаешься — ласковее будешь! — сказал Старков, закрывая дверь.
К вечеру лошадей пригнали ближе к лагерю. Возвращения Цинченко, Алексея и Нади ждали только утром. Ветлужанин, провожая ребят в ночное, предупредил:
— Стерегите как следует. С вами будет Грей!
— Мы теперь умные, Сергей Петрович, — сказал Ваня.
...Ночь. Гриша и Ваня только что вернулись с очередного обхода и устроились у костра. Оба молчали. Грей лежал, положив голову на лапы.
— Ты в горы хочешь, Ваня?
— Хочу.
— У нас в школе кружок альпинистов есть. Мы на Морджот поднимались...
— Высоко?
— Тысяча двести метров. Высоту мы сами определяли. Интересно.
— Подумаешь, тысяча двести! У нас горы выше. Мы каждое лето поднимаемся с папой за горными баранами.
— А вы измеряли высоту?
— Нет. По книгам знаю — выше.
Грей поднял голову, насторожился. Ребята замолчали. Звенят колокольчики: дзинь-дзинь, дзинь-дзинь. Пасутся лошади.
Грей вскочил на ноги и прыгнул в темноту. Послышалась возня. Ребята, пригибаясь к земле, побежали на шум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53