Но Косма пропустил эти слова мимо ушей. Помедлив несколько секунд, как будто собираясь с мыслями, он заговорил — с расстановкой, подчеркнуто спокойно, словно формулировал тезисы заранее продуманного реферата.
— Так что думаю я о будущем завода «Энергия»? Ты задаешь мне вопрос, который другие, к примеру наш друг Дан, уже не задают. Для них Павел Косма неисправимый карьерист и консерватор. Видишь, как все просто? Надеюсь, ты-то понимаешь, что эта оценка — незаслуженная. Оскорбительная. Думаю, не время сейчас объяснять друг другу, что такое научно-техническая революция, ее масштабы и перспективы, ее значение для социалистического строительства, а также те социальные и экономические последствия, которые она влечет за собой. Кстати, одним из ее аспектов — формированием человека завтрашнего дня — как раз занимается твоя жена. И, надо признать, это ей удается. Так что даже отстающие производственники вдруг начинают мечтать о рационализации и изобретательстве.
Говорил он спокойно, без своей обычной раздражительности, почти без жестов и трескучих фраз. Позволил себе лишь немного иронии в адрес Санды, но с этим Штефан был в какой-то степени согласен. «Узнаю прежнего Павла,— думал он.— Конечно же, годы не те, посолиднел, опыта жизненного накопил, а ум все тот же — острый, аналитический. И зачем, право, нужны эти бесконечные споры в парткоме и дирекции завода? Сколько времени и энергии забирают они у самых талантливых наших людей! Но откуда же атмосфера страха среди рабочих и инженеров? Почему обижены именно те, кто мыслит наиболее смело и творчески?»
— Ты, конечно, скажешь, как обычно, что надо конкретнее,— прервал сам себя Косма.— Все правильно. Грош цена абстрактным разглагольствованиям, когда речь идет о промышленности, о народном хозяйстве. Я расскажу одну историю, она тебя, несомненно, удивит. Как-то, несколько лет назад, явился в партком Даскэлу и выложил перед нами план реорганизации завода. Ты, разумеется, не мог не слышать от Санды, как я его тогда отчитал. Думаешь, это моя слепота или зависть? Ни черта подобного! Дело было слишком сложное, и слабая аргументация, детские формулировки Даскэлу могли только все испортить. А ведь мысль-то была, в сущности, правильная. Так что же — выйти на перекресток и трубить на весь свет? Такие вещи не на заседаниях решаются, не всем скопом. Необходима серьезная подготовка, поддержка и сверху, и с флангов. Твоя жена и Ликэ Барбэлатэ призывали на мою голову громы и молнии, но предпринять что-либо реальное были бессильны. Даскэлу стал моим смертельным врагом, а Дан с тех пор мне постоянно противодействует. Во всем! Ну и что же? Стоит ли принимать в расчет все эти ссоры, трения, мелкие амбиции, демагогическую болтовню о демократии? Вопрос ставится так: для чего, когда и как должна быть обновлена техническая база завода? От этого зависит степень нашей заинтересованности и количество сил, которые мы бросим на это дело.
— Вопрос ты ставишь правильно. Но вот что я не могу уразуметь: с какой целью ты деморализуешь именно тех, кто по логике вещей мог бы стать твоим единомышленником? Я не спрашиваю, почему ты не советовался с ними — запросто, с каждым на его уровне... Не спрашиваю даже, почему не заручился поддержкой уездного комитета, чтобы обеспечить, как ты выражаешься, один из флангов. Даже о главке тебя не спрашиваю — может, ты атаковал сразу министерство. Меня прежде всего интересует, на чем основываются принятые тобой решения. Сколь они реалистичны.
— Скажу тебе, Штефан, без обиняков. И не потому, что ты прислан из уездного комитета, просто считаю тебя самым толковым и практичным в нашей троице. Есть такой экономический закон: рынок завоевывает тот, кто первым обновляет основные фонды, кто первым приготовился к расширенному воспроизводству на новой базе. Мы еще не в состоянии встать на уровень экономически развитых стран. И пройдет немало времени, потребуются огромные усилия и даже жертвы, пока мы достигнем желанной цели. Что делать в масштабе всей страны, пусть думает высшее руководство. Я уверен, оно найдет верные пути для решения этих проблем. Меня же лично занимает вопрос: что мы можем сделать здесь, у нас? Ты думаешь, я цепляюсь за эту серийную продукцию из глупого упрямства? Нет, мой дорогой! Я делаю это обдуманно, не хочу, чтобы «Энергия» потеряла место, завоеванное с таким трудом. Не отдам синицу в руке за журавля в небе. Я должен разобраться во всем, все хорошенько подготовить, а уж потом начинать, да так, чтоб не тянуть назад передовую отрасль. Здесь важно выиграть время на реконструкцию. Я не ребенок, понимаю, что значит для нас заказ на производство моторов для гигантских карусельных станков или мощных экскаваторов. Все это очень близко, это наш завтрашний день. Ну а послезавтра что мы будем делать? Начинать все сначала? Вот о чем надо прежде всего подумать и уяснить для себя сразу, а потом уже размахивать кулаками.
Странное чувство овладело Штефаном. С одной стороны — угрызения совести, что долгое время был к нему несправедлив, не замечая ничего, кроме отрицательных качеств: эгоизма, азарта, безмерного тщеславия. С другой — недоверие, настороженное ожидание какого-нибудь коварного шага, хитрого финта, который сразу обесценит все его красивые слова.
— Ну хорошо, пусть так,— сказал он спокойно.— А сам-то ты что предлагаешь? Откуда взять столько техники, все эти новейшие машины с программным управлением? На манну небесную рассчитывать не приходится!
— Вот это и есть узел проблемы. Ты его здорово уловил. В нем, как в фокусе, собираются все компоненты и все противоречия этого дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123