Прошу тебя, не забудь.
Мысли Ольги невольно вернулись к Павлу. Узнав, что ее назначили замом, он совсем отдалился от нее. Перестал приезжать на обед, по вечерам возвращается поздно, усталый и злой. Не разговаривает, на вопросы не отвечает, сразу же запирается у себя в кабинете. На днях она увидела, какой он бледный после бессонной ночи, и не на шутку встревожилась. Однако он стал паясничать: «Ну что для тебя, законодателя общественного мнения, проблемы директора завода?» Больше она ему вопросами не докучала.
«Это еще что,— сказала себе Ольга.— Вот теперь ты пожнешь бурю». Она пожала Поповичу руку, села в его кресло, позвонила Дамаскину и попросила принести гранки и макет.
ГЛАВА 8
1Чривые улочки, карабкавшиеся по склону холма на городской окраине, кто-то нарек «инвалидным кварталом». Никакой шутки в этом не было: здесь в свое время получали клочки земли инвалиды первой мировой войны, те, кто еще был в состоянии построить себе жилище. У отца Панделе Думитреску легкие были изодраны в клочья отравляющими газами, зато руки-ноги целехоньки. Вот и принялся он сооружать на своем наделе глинобитную лачугу, какая была у него в деревне. Но не успел, умер в двадцать семь лет. Панделе не любил вспоминать, чего стоило ему достроить дом и какими трудными были годы, когда он привез из села свою будущую жену Тинку. Не любил он рассказывать и о той поре, когда появились на свет двое первых его сыновей. А младшенькие, Василе и Ралука, родились совсем уж в лихую годину, когда отец с матерью растеряли и силы, и молодость: Василе — осенью огневого 44-го, когда Панделе уже воевал на Западном фронте, а Ралука — в тяжелом и голодном 51-м. В тот день он был в Галаце, проводил опыты по скоростной обработке металла, там и узнал, что остался вдовцом. Девчонку он одно время просто видеть не мог — считал ее причиной смерти своей терпеливой и преданной Тинкуцы. Но потом стал винить самого себя: «И кто меня заставлял, козла эдакого, заводить детей на старости лет? Мало, что ли, было двоих сыновей?» Он не хотел вспоминать, что Тинка сама всегда мечтала о девочке и покидала этот свет умиротворенная, передав Панделе наказ назвать дочку Ралукой — имя это она придумала, еще когда ждала первого своего ребенка. Тяжело приходилось Панделе. Много сил отнимали работа и общественные нагрузки — ведь он был членом партии с середины сорок третьего года. А дома ждали четверо детей. Росли они послушными, ничего плохого за ними не водилось. Ясли, садик, школа — все как у других. Но ему одному приходилось стирать, прибирать, готовить, лечить... Соседи по кварталу, товарищи по работе — все наседали на Панделе: женись, другого выхода у тебя нет. Вдовец, однако, не сдавался. С большим тактом помогал Панделе своим птенцам во всех делах. И только когда приходилось ездить по стране — в те годы имя Панделе Думитреску не сходило с газетных страниц,— он соглашался на помощь соседок. Возвращаясь, он всегда находил свой дом убранным, а детишек — накормленными и ухоженными. Гораздо позже Панделе узнал, что опекали его ребят и товарищи с завода, и члены уличной партячейки. Но вот старшие подросли, потом и Ралука взяла на себя заботы по хозяйству, уже в четырнадцать лет доказав, что трудолюбием и смекалкой пошла в мать.
Пока оставались силы, дед Панделе — его все чаще стали называть именно так — успел выстроить себе кирпичный дом, накрыл его красной черепицей, сделал веранду, балкончик, летнюю кухню. Во дворе — маленькую мастерскую: всегда что-то требовалось по хозяйству, не себе, так соседям. В маленьком садике ломились под тяжестью плодов фруктовые деревья, пышно зеленел огород. Старался Панделе не потому, что был очень уж домовитым, просто у младшего сына, Василе, от рождения были слабые легкие, он нуждался в особом уходе и питании. А время было тяжелое, голодное, и, как ни бился отец, мальчик рос слабеньким, тщедушным. Вот почему Панделе отдал на выучку в мастерские только старших сыновей. Василе, правда, не проявил особого рвения и к книжкам, но был послушным и аккуратным. Он рано понял, что такое чувство долга. Талантами он не блистал, но, получив аттестат зрелости, довольно легко поступил в академию экономических наук. Став дипломированным экономистом, вернулся в родной город с направлением на завод «Энергия». И тут попал в руки Виктора Пэкурару.
С первых же шагов на заводе Василе показал себя человеком серьезным, исполнительным. Коллеги по работе ценили его за спокойный, ровный характер, врожденный такт, неприятие алкоголя и табака. Член партии еще со студенческих лет, Василе вкладывал в работу всю душу. Зная его покладистый характер, коллеги не только свои служебные, но и общественные нагрузки сваливали на него. Пока по выходным дням они ухаживали за девушками, загорали и купались, он безропотно отдувался за всех. И никому даже в голову не приходило поблагодарить его. На Василе во всем можно было положиться, и главбух скоро понял это — уезжая в командировки, он спокойно оставлял Думитреску вместо себя. Честность этого неприметного человека была общеизвестна, о его потрясающей аккуратности даже ходили анекдоты. И в свои тридцать лет, прослыв безнадежным скромнягой, он так и остался неженатым.
У Ралуки жизнь складывалась иначе. Вся она удалась в мать — среднего роста, пухленькая, пышные каштановые волосы, вздернутый носик и огромные серые глаза, ясные, как родниковая вода. Она была очень мила, особенно когда смеялась — словно рассыпала вокруг серебряные бусинки. Немало парней тайно вздыхали по очаровательным ямочкам на ее щеках. Но сказать ей об этом не осмеливался ни один, опасаясь острого как бритва языка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123