Это будет делать Семен Ильич, попутно наблюдая за костром. А парни пойдут искать более подходящую прямослойную лиственницу.
Николай и Вася решительно двинулись к лесу. Кто знает, может же случиться, что плаха отколется настолько удачно, что не придется ее особенно и строгать.
Старик остался у костра и глядел вслед парням. Когда они исчезли из виду, он задумчиво вздохнул и принялся за работу. Взвесил плаху на руках, придвинул ее внутренней стороной к костру и стал внимательно наблюдать.
Сначала плаха обильно покрылась влагой, даже вся залоснилась. С тихим шипением на ней стали выскакивать пузырьки, появилась пена, и в воздухе заметались тонкие струйки пара. Затем плаха начала постепенно сохнуть и бледнеть. Потом пожелтела, подрумянилась, точно хорошо испеченная булочка, но вдруг внезапно почернела и над ней взвился синий дымок.
Тут Семен Ильич отдернул ее подальше от огня и положил на здоровое колено. Та сторона дерева, что обуглилась, была очень горячей, а другая, внешняя, совсем холодной. Коловоротов соскоблил перочинным ножичком черный нагар. Слой древесины под ним до того высох, что стал совсем хрупким. Он с треском разлетался во все стороны и легко снимался. Потом появился более влажный слой и тонкий, как лучина. Под ним оказалась совсем гладкая, промерзшая поверхность.
Семен Ильич не знал, долго ли он работал. Солнце значительно передвинулось на запад. Наверно, прошло больше часа.
Это был труд кропотливый и тяжелый. На Семена Ильича напала тоска по дому. Он не стал второй раз обжигать плаху, а положил ее на колено и тихо поглаживал ладонью.
Не случись всего этого, он завтра-послезавтра к вечеру вернулся бы домой. Его возвращение раньше всех заметила бы, конечно, Марта Андреевна. «Дека-дедушка! Дека-дедушка!» — звонко прощебетала бы она, подбежав к нему и обнимая ногу. Скоро ее рождение. Через... А сколько дней они здесь? Семен Ильич начал загибать пальцы. «Деточка моя!.. Марта Андреевна — это моя маленькая внучка»,— громко пояснил он неизвестно кому. Ей через восемь дней исполнится четыре годика... Отец ее — Андрюша Петров — переводчик. Дочь его родилась в марте, и потому он назвал ее Мартой. Хоть и переводчик, но не перевел название месяца. А перевел бы, так звалась бы его внученька Жеребенком...
Больше двадцати лет назад он, Коловоротов, прибыл сюда вместе с красным отрядом Нестора Каландарашвили и осел тут. Полюбил и этот край и его народ. А его старуха, Катерина Иокимовна, дочь местного крестьянина. Их и не отличишь от якутов. Как ловко и умело она бранит его по-якутски! Зять — настоящий
якут, но русский знает не хуже самого Коловоротова, а старуха и дочь говорят по-якутски не хуже его. Андрей— парень серьезный! Русские книжки переводит на якутский язык, вот даже один детский рассказ Льва Толстого перевел.
Хороший они народ —якуты. Прекрасные люди. Только уж больно горячо спорят. Страсть как спорить любят. И Марта Андреевна такой вот спорщицей и упрямицей растет. «Это дедушка ее избаловал»,—: говорят. «Без дедушки она послушная девочка, а при нем совсем никудышная!..» — так тоже говорят. Эх, Марта Андреев- на, может, она и правда лучше стала без дедушки, зато он без нее и впрямь никудышным стал. «Марта Андреевна, дорогая моя девочка-якуточка! — забормотал старик.— Увидеть бы тебя и крепко-крепко обнять!»
Когда Семен Ильич опомнился, лицо его было залито слезами и сидел он, крепко прижимая к груди обрубок дерева. Он огляделся, положил плаху около себя, утер слезы и, не вставая, подбросил хворосту и палок в уже затухающий костер.
Спустя некоторое время из леса послышались голоса. Старик оживился и подался навстречу идущим. Парни притащили много топлива.
— Ну что, Семен Ильич?
— Ну как, Семен Ильич?
— Да не очень чтобы... Вот она. Однако пора, ребята, воду кипятить...
Тогойкин быстро сбегал в самолет за баком и, набивая в него снег, проговорил:
— Какое счастье, товарищи, что мы можем хоть несколько часов не видеть Фокина. А каково тем, кто должен постоянно находиться рядом с ним? «Вы все еще здесь?» — спросил он меня. Я сделал вид, что не слышал, и убежал. Только бедному Калмыкову все равно, лежит себе, ничего не чувствуя, ничего не слыша.— Николай подтащил к костру плотно набитый снегом бак, поставил его на огонь и поднял плаху.— Ну, давай, Вася! Теперь мы с тобой попробуем.
Парни сели на корточки и дружно принялись за работу. Они вдвигали плаху в огонь и, быстро выдернув ее, с обоих концов скребли и скоблили перочинными ножами. Работали они с жаром и увлечением. И одновре-
менно рассказывали старику, что им удалось сделать в лесу.
А Семен Ильич поправлял огонь в костре, наблюдал за их работой и слушал.
С большими мучениями, с огромным трудом они откололи несколько таких вот плах. А по виду совсем не скажешь, что они измучены. Они скорее походили на людей, вернувшихся с веселой прогулки! Эх, милая молодость!
Одни плахи: откалывались гораздо короче даже вот этой, другие оказывались слишком тонкими. И только одна была в самый, раз, но, к сожалению, треснула по--середке. Завтра они встанут пораньше и опять начнут работать. Не может того быть, чтобы во всей тайге не нашлось, такого дерева, из которого вышли бы пусть и не очень красивые, но вполне пригодные лыжи! Ведь откололась же одна, совершенно подходящая дощечка. Эх, если бы она не треснула! Уж слишком неосторожно забивали они клинья.. Это, была их ошибка. А на ошибках, как известно, учатся. В день даже по одной доске, и то дня через три у них будут лыжи! А уж если будут лыжи!..
Радостный вид парней, их твердая уверенность в том, что они своего добьются, развеселили и Семена Ильича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102