— Егор Джергеев только теперь снял с головы шапку, сунул ее под мышку, взъерошил свои и без того косматые седеющие волосы, откашлялся, и опять что-то затрещало у него во рту.— Уважаемые дорогие товарищи!..
— Сейчас не до громких слов! — перебил Джергеева низенький и плотный молодой человек.— Прежде всего надо спасти людей! Завтра я свободен. Я еду!
— Неизвестно, вернетесь ли вы и послезавтра, Лука Лукич...
— А у меня послезавтра всего два урока! Я отпрошусь, Тимофей Иванович,— словом, договорюсь с директором.
— С разрешения учителя Луки Лукича Никитина я бы все-таки хотел продолжить...— опять начал Джергеев.
— Разрешаю,— угрюмо буркнул учитель.
— Так вот, дорогие... Э-э... Прежде всего мы должны поставить в известность районные организации. Конечно, всем совершенно ясно, что мы не можем держать в секрете столь важное дело и брать его на свою ответственность. А вдруг мы не сможем туда пробраться? А вдруг с людьми, которые чуть живы, случится что-нибудь в пути? Мы все знаем, что наш советский человек ценится дороже золота! Не ты ли, Тимофей Иванович, будешь отвечать, если что не так?..
— Буду! — отрезал председатель и схватился за костыли.— Ты за себя можешь не тревожиться, отвечу я! Райцентр отсюда пятьдесят километров. Зря только потеряем два дня.
— Да при чем тут километры? Что случилось с этим человеком? Райцентр переговорит с городом, вызовет оттуда врачей... Ты, Тимофей Иванович, прямо как малый ребенок рассуждаешь.
— Потеряем дня два, а то и три, и все равно мы же поедем... Олени у нас есть, человек, который знает местность, тоже есть.
— Кто же это? Ты, что ли?
— Иван Дмитриевич Титов.
— Кто, кто? Титов, говоришь? Прокопий, что ли? — Джергеев оглядел всех своими бегающими глазками.— Кто?
— А меня ты еще помнишь, Егор? — насмешливо и с явной издевкой спросил старик Иван.
— Ты?
— Я!
— Нет, товарищи, это не только наивно, это, простите меня, просто глупо, это не укладывается ни в какие рамки! — Возмущенный Джергеев сел на стул и закинул ногу на ногу.— Послать старика, давно выжившего из ума!.. Кстати сказать, это вообще не наш район, наш, если идти на запад, кончается через тридцать километров. А дальше уже вся площадь числится за другим районом. Несчастье случилось на их территории, это их площадь.
— Хватит! — Тимофей стукнул ладонью по столу.— От нас они находятся в ста километрах, а от них в пятистах. Советская земля едина. Территория, площадь... А защищать от фашистов тоже надо только свою территорию? Нам, якутам, значит, и вовсе не надо было на войну идти?.. Кончили разговаривать! Лука Лукич, ты едешь?
— Еду! — Никитин вскочил, но тотчас сел.
— Семен Тугутов!
— Ага-а! — Незаметно сидевший позади всех человек словно бы с трудом поднял голову.— Я здесь...
— Ты поедешь?
Тугутов медленно поднялся,
— Если я... Ну, тогда...— Тугутов вдруг повернулся и вышел из дому, бесшумно закрыв за собой дверь.
— Он-то, конечно, поедет! — засмеялся Тимофей, заметив замешательство Тогойкина.— Он всегда мало говорит, да много делает. А вы, Кирсан Данилов, и Иван Дмитриевич Титов, повнимательнее осмотрите нарты, приведите, что нужно, в порядок.
Кому-то было поручено собрать оленей, находящихся на хребте Чыбыыда, кому-то — привести оленей, пасущихся в лесах Хотой. А за оленями, что пасутся у речки Бабочки, ушел, как выяснилось, Прокопий Титов.
Люди стали расходиться.,
— А я в район!—выпалил Джергеев, про которого все забыли.— До каких это пор ты будешь тут командовать по собственному произволу?
— Правильно! — удивительно охотно согласился Тимофей.— Ты скачи в район, Егор Сергеевич! А мы с товарищем Тогойкиным напишем подробную докладную.
— Ты подожди действовать, пока я не привезу указаний. Не разбрасывайся людьми и живым транспортом колхоза!
— Нет, так не пойдет.
— Решил выслужиться? Смотри, сломаешь последнюю ногу в погоне за славой!
— Что-о?
— Ведь ты даже на войне не добыл славы.
Глаза Тимофея загорелись недобрым огнем, мускулы на щеках напряглись, голова несколько раз дернулась, и он процедил сквозь зубы только одно слово:
— Ду-ур-ра-ак!
— Вы слышали, товарищи? Я это так не оставлю! Меня оскорбили!
— А разве не ты его оскорбил! — внезапно заорал возмущенный Тогойкин и, шагнув к Джергееву, остановился.— Разве не ты его первым оскорбил за то, что он проявил заботу о погибающих людях?
— Раз так, то я...— Джергеев встряхнул кудрями и одновременно косматой шапкой, которую он держал в протянутой вперед руке, словно бы защищаясь от кого-то, и широкими, журавлиными шагами вышел из избы.
— Постой, а письмо!—крикнул ему вдогонку Тимофей.— Э, да ладно, пусть уходит...— сказал он, обернувшись к Тогойкину.— Все-таки даст знать. А то у: нас. телефон позавчера онемел. Ну ладно, я —в больницу. Узнаю, сама ли поедет наша старушка или пошлет молодого фельдшера. А на обратном пути зайду в правление. Ты пока отдохни.
Тогойкин бросился к пальто.
— Нет, и я пойду!
— Куда?
— Как куда? Съезжу с тобой в больницу, а потом к своим!
— Ты так решил? Пожалуй, ты прав... Майя!
Пока Тимофей шептался о чем-то с женой, Тогойкин вышел и остановился около Басыкыя, с хрустом жевавшего душистое зеленое сено. Скоро, опираясь на костыли, широкими прыжками подошел Тимофей Титов.
Когда они приехали в больницу, стоявшую на отшибе от поселка, их просили немного подождать в коридоре, пока не освободится врач. Но вот из какой-то палаты вышла худенькая старая женщина с коротко стриженными седыми волосами. У нее были такие резкие и сильные движения, что казалось, вот-вот слетит пенсне с носа.
— Здравствуйте!
Она уже обо всем знала и решила ехать сама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102