Тогойкин с чувством брезгливой робости поспешил уйти.
Когда-то темной осенней ночью Иван Титов, утомленный дорогой, глянул сверху на озеро и увидел на этих вот деревьях ту самую гагару — злого духа, погубившего его друга Никуша. И вот этот дух уже поджидал самого Ивана, обернувшись в буйно полыхающий огонь. Он клевал острым клювом, шумно размахивал крылами, вздувался и встряхивался над их оставленной в прошлом году сетью, рассыпал вокруг огненные перья!.. О, как, наверно, это было ужасно!
Перейдя через озеро, Николай вдруг увидел на снегу свою синюю эмалированную кружку. Мало того, что он потерял такую необходимую в дороге вещь, он даже и не хватился ее.
Подняв кружку, он устремился туда, где курился огонь, который он вчера разжег под упавшим сухим деревом. Как человек, пришедший на обжитое место, он быстро снял лыжи и рюкзак, раздул огонь и набил снегом кружку.
Готовый костер, чистая вода, обилие пищи!
Николай осмотрел лыжи. Лосиная кожа будто умылась и очистилась, стала еще более гладкой и скользкой, остовые шерстинки сверкали искорками. Умелые
руки безвестного мастера придали лыжам изящную форму и гибкость. Надежная прочность сочеталась в них с отзывчивым характером и неуемной стремительностью. Он с благоговением подержал на ладонях лыжи, потом бережно прислонил их к дереву и подбавил в кружку свежего снега.
По обе стороны дерева, горевшего целые сутки, растаял снег. На проступившем зеленом ковре брусничника были рассыпаны крупные темно-красные ягоды. Николай принялся подбирать их. Две пригорошни он ссыпал в карманы рюкзака, и тут закипела вода.
Остужая перегревшуюся кромку кружки комком снега, он прихлебывал чай, с хрустом откусывая мерзлое мясо.
Ни с чем не сравнима прелесть тонкого аромата свежести оттаявшего снега, смешанного с горьковатым запахом дыма. Вытягиваются и приседают острые языки пламени. Опоясав в два ряда дерево, они ведут веселый хоровод. Иней на березках от близости огня подтаивает и переливается разными красками.
Человек, завороженный этой красотой, может, кажется, сидеть так до бесконечности.
Тогойкин внезапно вскочил на ноги и заторопился в путь.
Острые языки пламени склонились в его сторону, будто просились взять их с собой. Дым костра вытянулся столбом и долго глядел сверху, выискивая между деревьями своего повелителя.
Неизвестно, сколько времени он шел, сколько равнин, впадин, перелесков, таежных промоин он миновал, но вдруг откуда-то вынырнули и застыли перед ним две серые лошади. Присмотревшись, он понял, что это не лошади, а лоси. Широко расставив свои длинные, тонкие ноги, высоко задрав гордую, с ветвистыми рогами голову, впереди стоял красавец самец и не спускал с него изумленно выпученных глаз. Лосиха с тревожным стоном завертелась на месте. Тогойкин сорвал с плеча ружье. И в тот же миг между лосями появился, словно из-под земли вырос, их остроухий детеныш. Тогойкин опустил ружье. А лосенок с детской беззаботно-ностью, широко раскидывая тонкие ноги, пробежал дальше. Его бедная мать так и топталась на месте и, уже
ничего не видя вокруг, провожала его взглядом. Как только лосенок скрылся в густых зарослях тальника, мать гулко выдохнула воздух из самой глубины своей груди и пустилась бежать...
Только когда Тогойкин повесил ружье себе на плечо и насмешливо крикнул: «Ну, что же ты!» — огромный лось быстрой тенью нырнул в глубокий овраг, перед которым он стоял, и тотчас же вынырнул на его другой стороне в густом вихре взвитого им снега и пара от собственного дыхания. Замелькали раскидистые рога и торчащая щетина высокого загривка.
Довольный тем, что не нажал на податливый спусковой крючок, Тогойкин пошел дальше.
Вскоре Николай оказался посреди огромного массива крупных лиственниц, в том самом месте, где он вчера подобрал заячьи лапки, спрятанные лисой про запас. Лиса приходила сегодня на рассвете, раскапывала снег, посидела в разных местах, стараясь вспомнить место, куда она закопала свой завтрак, но ушла ни с чем. И, то ли преследуя ее, то ли случайно, по ее следу пробежала кровожадная рысь.
Когда лучи солнца, склонившегося уже к западу, осветили и опоясали стволы лиственниц, Тогойкин подошел к широкому болоту, где волки вчера пытались подползти к косулям. В его мечтах на этом самом месте в будущем должен был вырасти прекрасный город, окруженный садами. А косули и сегодня проскакали по болоту, видимо спасаясь от волков.
Много времени прошло, пока' он добрался до большого лесного массива. Из самой гущи его взметнулись кверху острые верхушки высоких елей, выросших островком. Под каждой елью вырисовывался оголенный кружок земли. Это оттого, что весь зимний снег осел на ветвях. Попади лыжами на такую плешину — непременно сломаешь. А вчера он их даже не заметил, но, к счастью, благополучно обошел.
Начиная с ельника, тайга постепенно, едва заметно сползала вниз, а затем где-то на горизонте довольно решительно взбиралась вверх.
Какое множество больших и малых лесов, перелесков, низин, покрытых кустарником, широких и узких болот, кочкарников прошел он вчера! И вроде бы не так
уж много разгуливает тут разных птиц и зверей. Попадались мелкие следы, похожие на легкие и быстрые строки письма веселого молодого человека. Были и такие, что широко раскидывали свои ноги, оставляя на большом расстоянии один след от другого. Некоторые шагали вразвалочку на коротких и толстеньких ножках, словно вдавливали в снег березовые листья. А другие перед взлетом оставляли на снегу следы расправленных крыльев.
За ночь, казалось, все звери, начиная от крошечной бурой землеройки до громадного сохатого, а птицы — от маленькой снежной чечетки до черного глухаря, все сошлись с дальних уголков бескрайней тайги, чтобы поглазеть на следы его лыж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102