Одну заметку Вандербрук отметил красным карандашом. В ней деликатно, даже слишком деликатно, чтобы не уловить намека, говорилось о дружеских отношениях, которые вот уже несколько месяцев как установились между мадам Сильвер и Кидом Черчем.
— Видишь,— с лицемерным добродушием проговорил Вандербрук.— Я не виноват. Это негодяи-журналисты все знают. Я только что видел одного. Из того же листочка.
Он был тут после двенадцати рядом с нами, в твоем бистро... Я с ним договорился... Но предположи,— я говорю, предположи, потому что вообще-то он парень благоразумный,—Что его пишущая машинка закусит удила и он не сможет ее остановить? Эх! Такое уже бывало! Что произойдет?
— Ты очутишься за решеткой, приятель,— ответил Марсель.
Вандербрук улыбнулся.
— И ты тоже, дружок! — весело воскликнул он.— У следователя, который обычно ведет такие дела, есть один неприятнейший комплекс— бедность. Он безжалостен и к соучастникам. Он терпеть не может людей, которые зарабатывают слишком много денег.
Марсель почувствовал, как его охватывает бешенство. Уже давно он не испытывал такого ощущения: будто электрический разряд взрывал все его мышцы, ослеплял его. Давно... Со времен матча с тем итальянцем, который уклонялся от боя и пользовался невнимательностью арбитра, чтобы проводить запрещенные удары.
— Мне на это плевать,— сказал Марсель, вынув из кармана пачку денег и бросив ее на стойку бара.— Забирай свои деньги. Я больше в этом не участвую.
Вандербрук медленно отпил из рюмки.
— Хорошо,—проговорил он.— Но ты должен знать, что ответишь за это.
Марсель схватил Вандербрука за воротник и притянул к себе.
— Это что, угрозы?
Бельгиец пытался высвободиться, но хватка была чересчур крепкой.
— Я надеюсь, ты не собираешься устраивать здесь скандал? — спросил он.
В мгновение ока Марсель представил себе, какие ужасные последствия могла бы иметь драка. Он отпустил Вандербрука, оттолкнув его от себя.Бельгиец поправил воротник рубашки. Он вновь обретал уверенность в себе, потому что уже знал, что выиграл. Хладнокровие всегда теряют побежденные. Он потянулся за рюмкой еще дрожавшей рукой.
— Ты не понимаешь, что все это глупо? — спросил он.—Для тебя, как и для меня, лучше избежать скандала. Если федерация узнает, что произошло, она тебе не простит, ты знаешь. Я не говорю уже о Киде Черче, кото-
рого выгонят вместе с тобой. Никто, старина, не поверит, что он был не в курсе дела. Они там не слишком доверчивы, ты знаешь.
Марсель отступил и провел рукой по влажному лбу. Издали официант удивленно взирал на пачку крупных банкнотов.
— Ну-ну,— Вандербрук похлопал тренера по плечу,— будь благоразумен. Клади в карман свои деньги и держи слово. Так будет лучше для тебя, для Кида Черча, для всех. А теперь я тебя покидаю. Дела. Гарсон! Выпивка за мой счет.
Он был уверен, что выиграл сражение.
— Что с тобой? — спросила Роберта.— У тебя такой вид!
— Болван! — крикнул Валентин.
Парень на мотороллере и впрямь довольно нахально обогнал его.
— Со мной ничего,— проворчал Валентин, продолжая сердиться.
— Как будто я не вижу! Тебя беспокоит это дело!
— Да, уж можешь не сомневаться! Я был сегодня у следователя, потребовал освободить условно Туана. Он и слышать не хочет. Однако у них практически ничего нет против бедняги.
— И что же? Валентин пожал плечами.
— Этому следователю пора на пенсию,— сказал он.— Он впадает в детство. Он бы и регулировщика посадил за решетку, потому что тот задерживает уличное движение. Смотри, опять этот идиот!
Они подъезжали к улице Монмартр.
— Твой следователь? — изумилась Роберта.
— Да нет же! Тип на мотороллере,— раздраженно ответил Валентин.— Если он опять меня обгонит, я дам ему ногой под зад.
— Но почему он не хочет отпустить Туана? — спросила Роберта.
— Тот якобы не представляет надежных гарантий. Как будто кто-нибудь представляет надежлые гарантии! Даже миллиардеры, случалось, и то смывались. И при этом следователь потребовал дополнительной информации, Вроде бы улики, которые полицейским удалось собрать, недостаточны.
— Тогда почему же его держат в тюрьме? Регулировщик опустил жезл, и автомобиль рванулся с места.
— В этом-то и парадокс. Его держат, потому что знают недостаточно, и не отпускают, потому что знают слишком много. Конечно, этот Туан не агнец невинный.
— Как, по-твоему, он виновен? —спросила Роберта.
— Опять этот мотороллер?! — завопил Валентин.
Он резко вывернул руль, прижал парнишку к тротуару на бульваре Осман.
— Скажите-ка, молодой человек,— крикнул он.— Вы застрахованы?
— Да,— ответил тот озадаченно.
— Тогда позвоните в вашу страховую компанию и скажите, чтобы выписали чек на имя ваших родителей. Это позволит им сэкономить время!
Адвокат рванул машину с места, а парень остался возиться со своим мотороллером.
— Какой же ты все-таки бываешь нервный! — заметила Роберта.— Ты забыл то время, когда был победней и тоже ездил на мотороллере?
— Оставь меня в покое.
— Что, обед плохо усваивается?
— С обедом все в порядке. Не в порядке одно: чем больше я занимаюсь этим делом, тем больше чувствую, что кто-то делает из меня дурака.
— Кто?
— Не знаю, и это как раз меня удручает. Посмотрим, что нам расскажет мадам Сильвер.
— Доходное занятие — бокс,— пробормотал Валентин, останавливая машину перед особнячком на авеню Моцарта.— Но у меня впечатление, что доходы он приносит в основном тем, кто сам не боксирует.
Особняк—прелестный образец архитектуры XVIII века — стоял посреди сада, обнесенного высокой оградой.
— Подожди меня в машине,—сказал Валентин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38