Да, он был вялым, неразговорчивым... И не только в тот день, но и за несколько дней перед вечеринкой у учителя. За сколько дней? Она не могла этого вспомнить и не знала причины.
Как ни бился Хаиткулы, ничего определенного об этом Хаджат-дайза не могла сообщить.
— Вы сохранили вещи Бекджана? — у Хаиткулы появилась еще одна надежда.
— Нет, мы все сожгли... Нельзя же каждый день смотреть на них. Они так бередили нам душу...
— Я знаю, что следователь десять лет назад осматривал вещи Бекджана. Их все вернули вам?
— Все. Брали с собой на три дня альбом с фотографиями, потом тоже вернули.
Хаиткулы стал собираться уходить. Тетушка Хаджат спросила:
— Мне прийти завтра?
— Нет. Если понадобитесь, я вас найду. Яшулы вызван, пусть придет. До свидания...
Пока Хаиткулы беседовал с матерью Бекджана, Палта Ачилович успел объездить и тех, кто был на вечеринке вместе с Бекджаном, и некоторых учителей, знавших Бекджана долгие годы, с первого по десятый класс. Сведения, которые он привез, в основном повторяли уже известное. Бек-джан учился хорошо, был старательным учеником. Так легко все усваивал, что по сравнению с другими ему, казалось, в классе и делать нечего. Даже ставился вопрос о его переводе из восьмого класса сразу в десятый. Но директор школы, знал, что то, что утверждает педсовет, не обязательно утвердит рано, послать предложение о переводе не решился. Бекджан кончил десять классов и решил до армии поработать в родном колхозе... Что еще можно сказать о нем? Был очень стеснительным. Учителя вспоминали: когда ему ставили пятерку, он краснел до ушей. Вспоминали об этом охотно и с радостью. — не много они встречали на своем веку таких учеников. В истории школы был особо примечательный случай: он, зная, что ему будут вручать серебряную медаль, — это происходило в клубе, — не пришел туда, а появился тогда, когда торжественная часть кончилась... Была ли у него девушка, никто не знал...
— Остальных, если надо будет, допросим ро этому списку.— Палта Ачилович положил перед Хаиткулы официальную бумагу, подписанную директором школы, в которой содержался список с фамилиями двадцати двух одноклассников Бекджана. Против фамилии тех, кто был опрощен, Палта Ачилович поставил галочки.
Хаиткулы пробежал список глазами, положил его в панку. Наступил вечер, еще один рабочий день его командировки подошел к концу.
Все следующие дни Хаиткулы посвятил встречам с бывшими товарищами Бекджана по классу. Когда-то школьники, теперь они стали взрослыми людьми. Все они обзавелись семьями, парни стали отцами, девушки — матерями. Некоторые остались в колхозе, часть переехала в районный центр, каждый трудился, каждый жил своей жизнью.
Инспектора из Министерства внутренних дел в разных домах встречали по-разному: кто радушно, кто настороженно. Вообще-то мужчины были откровенней женщин, рассказывали обо всем, что спрашивал у них Хаиткулы. Молодые жены были замкнуты, то ли боясь ревности мужей, то ли по другим соображениям. Разговорить их — легче пройти с кетменем1 большое поле.
Несмотря на то что новых сведений Хаиткулы собрал мало,— а зачастую результаты его опросов состояли из многочисленных «не знаю», «не помню» и тому подобных слов, — он не опускал рук. Наоборот, с еще большей энергией искал этих встреч, с еще большим рвением вел беседы с разными людьми. Крупица за крупицей он восстанавливал небольшой и не богатый событиями жизненный путь Бекджана. Перед ним вставал образ привлекательного одаренного юноши.
Когда Хаиткулы загорался какой-нибудь идеей, то забывал обо всем на свете. Становился одержимым. Вот и сейчас бывали дни, когда он не успевал поесть или довольствовался куском чурека и пиалой чая и не чувствовал усталости. Бывало, что его увозили на попутной машине за много верст от гостиницы, а возвращался пешком в непогоду, по бездорожью. Или же, наоборот, чуть свет вставал и шел пешком туда, куда требовалось; и хорошо, если обратно его подхватывала попутка или мотоцикл Пиримкулы-аги.
У Палты Ачиловича был совсем другой стиль. работы. Он никуда не торопился. Как и Хаиткулы, он вставал очень рано, вместе с ним делал, зарядку, а то и совершал пробежку по веранде или — в зависимости от погоды — по дворику, потом шел завтракать в столовую. (Хаиткулы к этому времени уже уходил.) Хорошо подкрепившись, возвращался в гостиницу, брал черную папку с бумагами и отправлялся туда, где работала бригада, в которой десять лет назад Бекджан был табельщиком.
Вот он приходит на полевой стан. Ему стелют на топчане кошму или ковер, приносят чайник чая и пиалу. Потом Палта Ачилович начинает по одному вызывать тех, кого надо было допросить. Список работавших в. свое время вместе с Бекджаном .по его просьбе был составлен бригадиром. Свидетель должен был сидеть на стуле на расстоянии полутора метров от Палты Ачиловича, и каждого, перед тем как начать беседу, он предупреждал:
— Пожалуйста, можете делать что хотите, но только спрашивайте у меня разрешения. Если нужно положить нас под язык, прежде спросите у меня...
В таком духе он начинал, а продолжал как по писаному: не только интересовался служебным и семейным положением свидетеля, но и всем, что касалось его близких родственников,— как зовут, где живут, кем работают. Он сидел на топчане и, сложив руки на животе, крутил свои толстые пальцы, пытливо глядя в глаза собеседнику после каждого вопроса,— так кулинарки, бросив в разлитое по сковородке масло горсть муки, замирают и смотрят во все глаза, достаточно ли оно разогрелось. То и дело напоминал:
— Должен предупредить о том, что за дачу ложных показаний вы можете быть привлечены по статье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50