— Не будь сентиментальной невестой, к которой вернулся пропавший жених. Лучше помоги мошеннику Саусайсу дожидаться, пока я вызову его в управле-'
ние! — смеясь, проговорил Озол, высвобождая свою руку.
— Оставим его в покое по делу Зиле, чтоб он поскорее забыл свои деньги. Расплатился он щедро. — Крауклис разоткровенничался и выложил коллеге всю комбинацию с бывшим офицером. Озол, в свою очередь, рассказал, как Саусайс его нашел и как они договаривались. Потом он вернул Крауклису отобранный револьвер и две пачки по тысяче лат. От души посме- явшись над Саусайсом, они расстались наилучшими
друзьями.
Саусайе был в таком восторге от блестяще удавшейся поимки Крауклиса, что в этот вечер не только пошел с Валентиной в кинематограф, но даже повел ее потом ужинать в ресторан. У него еще было в кармане около пятисот лат, отобранных у Аустры. Оставшиеся у Озола четыре Тысячи он тоже считал спасенными и надеялся вскоре получить их обратно.
Наконец наступил день собрания акционеров общества «Цеплис» — день, которого с таким нетерпением ожидали Саусайе и Нагайнис. Теперь Цеплис должен пасть, а Саусайе сесть на его место. Исход собрания был не безразличен и для Дзилюпетиса, Леймана и Зариня: Нагайнис всячески подзуживал их, рассказывая о Цеплисе самые сногсшибательные новости. К ним прибавилось еще ограбление сейфа и арест бухгалтера за подделку векселя. Все это доказывало, что Цеплис не сумел подобрать себе добросовестных помощников. После банкротства Зутиеа и его отъезда за границу Цеплис хозяйничал бесконтрольно, поскольку третий член правления, депутат Цирулис, думал только о предстоящих выборах в сейм и о сохранении своего мандата. Заседания правления не проводились, Цирулис не отзывался ни на одно приглашение. Ему было просто некогда — предвыборные собрания поглощали все время. Правда, на заседаниях правления от Циру-лиса и в прежние времена было мало толку. Но тогда
он, бывало, хоть посидит полчасика и подпишется под решениями. Теперь же его невозможно вытащить и для этого. Главные акционеры были в курсе дела и возлагали все надежды на общее собрание. Кроме того, Дзилюпетис, Лейман и Заринь были озабочены судьбою кредитов Латвийского банка и операцией по закладу кирпича. Только бы это сошло с рук! Ведь многие предприятия и фирмы отказываются выплачивать Латвийскому банку даже проценты по полученным ссудам, требуя новых кредитов на уплату процентов. Таким образом, размеры ссуд все возрастают, а деньги в назначенные сроки не возвращаются. Чтобы не списывать в убыток всю сумму ссуды, банк вынужден предоставлять все новые и новые кредиты, искусственно поддерживая на поверхности безнадежных утопленников. Нынешние великие финансисты Лейман, Заринь, Дзилюпетис и многие другие до мировой войны служили в банках простыми помощниками кассиров или счетоводами. Там они насмотрелись на такое явление, что банк ссужает различные фирмы деньгами, предоставляет им кредиты и по истечении известного срока получает свои деньги обратно. Хотя в,те времена никто из этих господ никогда не вдавался в суть дела, теперь они подражали всему тому, что творилось до войны. И действительно, все шло как в довоенные времена, с той только разницей, что теперь занимать деньги хотел каждый, а из ссуженных денег не возвращалось в банк ни сантима. Разгадать эту загадку пытались многие, но безуспешно. Люди предпочитали банкротиться или бежать за границу, лишь бы не возвращать Латвийскому банку свои долги. Все кричали, что им дали слишком мало денег, отсюда все несчастья и неудачи в делах. На Дзилюпетиса, Зариня и Леймана сыпались упреки со всех сторон. Одни кричали, что кредитная политика неправильна и денег роздано слишком много; другие уверяли, что кредитная политика неправильна, так как денег раздают слишком мало. Единственное спасение — это снижение курса, лата, чтобы все могли с легкостью избавиться от долгов. Этот вопрос совершенно серьезно обсуждали крупные политические партии, втихомолку обещая своим
избирателям постараться, чтобы стоимость лата в ближайшее время упала как можно ниже. Подобные обещания обеспечивали им на очередных выборах немало голосов: каждому крестьянину хотелось бы уплатить свои тысячные долги ведерком масла, а торговцу — бочонком сельдей, как еще совсем недавно они расплачивались связкой льна или ящиком маргарина; почему же история не может повториться — в нашем самостоятельном государстве? Мы сами издаем законы, и сами можем менять их по своему разумению!
На собрании акционеров все шло как по-писаному. На Цеплиса накинулись все, начиная от Нагайниса и кончая Дзилюпетисом, который не преминул заметить, что хозяйничанье было легкомысленным, ибо без всякой нужды начато строительство форменных дворцов |для рабочих, что поглотит огромные средства. Это совершенно лишняя роскошь, поскольку рабочим хватает квартир в окрестных домах. Да и во временных бараках отлично можно жить; чего еще надо рабочему человеку! Всю энергию следовало обратить на производство и экспорт кирпича. Дворцы для рабочих можно строщь, когда не знаешь, куда девать деньги.
Хотя все акционеры были настроены против Цеп-лиса, однако последние утверждения Дзилюпетиса попытался оспаривать депутат сейма Клявинь, указавший, что на улучшение жизни рабочих не следует жалеть средств. Нельзя же вечно только порабощать и эксплуатировать! Если рабочие живут в человеческих условиях, никому не' стыдно признаться, что он является совладельцем данного предприятия. Клявинь приготовился к длинному выступлению, но депутат Осис указал ему, что здесь не сейм и что речь идет не о государственных, а о личных деньгах, и подобные мероприятия лишь уменьшают дивиденды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133