— Я же просила, и ты обещал мне, что не будешь перебивать, — недовольно воскликнула Берта. — Но не будем спорить. Мне во всех твоих замыслах уделялось лишь второстепенное место. И с этим я не хотела примириться. Я хочу быть тебе не только женой и другом, но и помощницей в работе и жизни, такой помощницей, на которую ты во всем мог бы поло-
житься. Вижу, вижу, как тебе трудно держать обещание! Ты хочешь меня уверить, что я такой и была. Что я и так хороша и что ты вовсе не желаешь, чтобы я была иною.' Ведь правда? Но не забудь, что ты-то изменишься и вырастешь. Почему же ты хочешь, чтобы я осталась на месте и только глядела бы, как ты уходишь вперед? Кем же тогда я для тебя буду? — Берта на мгновение умолкла.
— Ты для меня всегда была хорошим помощником, и я ничего не скрывал от тебя, — Цеплис не мог утерпеть и снова вставил словечко.
— Ты совсем не владеешь собой, — усмехнулась Берта. — Удивляюсь, как тебе это удавалось вчера? Может быть, ты считаешь, что перед женой незачем сдерживаться? Это еще печальнее. Я не хочу превратиться для тебя в то неизбежное зло, которое терпят лишь из-за общественных предрассудков. Я хочу стать помощником, без которого нельзя обойтись. Надеюсь, ты поймешь меня. Я всю зиму ходила на курсы, изучала бухгалтерию, коммерцию и английский язык, для того чтобы стать тебе настоящей помощницей и чтобы тебе не пришлось доверять тайны большого предприятия посторонним людям.
— Я не знаю, можно ли мне говорить? — спросил Цеплис, когда Берта замолкла на минуту.
— Нет, это еще не все. Твоему предприятию придется бороться на мировом рынке, и ты один не справишься со всеми делами. Поэтому я хочу быть твоей правой рукой, выполняющей ту работу, которую ты ле успеешь сделать своими двумя руками. Я надеюсь, ты разрешишь мне это. Вот какая у меня была тайна, которую я не хотела тебе открывать. — Берта раскраснелась и разволновалась.
— Милая, а я-то вообразил...
— Мы же всегда мерим на свой аршин, — Берта слегка улыбнулась.
— Не знаю, радоваться мне или сердиться на твою затею. — Цеплис уклонялся от прямого ответа.
— Ну, конечно, сердиться! Как смеет жена без ведома мужа учиться и как это она хочет быть в жизни больше, чем женой? Это же преступление против всех законов нравственности! Вы же хотите, чтобы мы были только куклами, с которыми играют, пока не надоест. А когда надоест, нас можно обменять на других кукол. Мы должны только радоваться и восхищаться своими мужьями, даже тогда, когда их поступки становятся грязными и бесчестными. Если же мы осмеливаемся возражать и критиковать, то вы заявляете просто: ты сегодня настолько несдержанна и неосторожна в выражениях, что лучше пошла бы домой и отдохнула бы! — Берта была оскорблена, не встретив той сердечности, на которую рассчитывала. Он, видите ли, еще не знает — радоваться или сердиться!
— Зачем же сразу так резко? — оправдывался Цеплис. — Я все еще не могу прийти в себя от изумления, а потому и не выражаю свою радость.
— Действительно, чему тебе радоваться? Тебе же не нравится, чтобы я сама работала и была бы самостоятельной. Ты хочешь держать меня в вечной зависимости, чтобы чувствовать свою власть.
— Берта, ты совершенно понапрасну расстраиваешься. Я еще не сказал ни слова и даже не начинал оценивать твой план. Но если ты хочешь, чтобы я был откровенным, так слушай. Не дальше как вчера я раскаивался в том, что слишком уж хорошо ознакомил тебя со своими планами и замыслами. Ты меня уже начала упрекать в надувательстве и мошенничестве. А теперь ты собираешься стать моим помощником во всех тех делах, которые я не могу доверить посторонним людям. До вчерашнего дня я был бы этому безгранично рад. Но теперь? Я боюсь, как бы однажды опять не пришлось горько раскаиваться в том, что я слишком близко подпустил тебя к тайнам предприятия. В подобных делах гораздо лучше довериться надежному постороннему человеку, нежели собственной жене. Постороннего человека я всегда буду удерживать на известном расстоянии, ты же имела бы доступ к самому существу дела. От тебя я не смогу иметь никаких тайн, иначе ты обидишься. А если ты, уже зная все, опять вот так, чисто по-женски, накинешься на меня и начнешь обзывать обманщиком и мошенником? Что
тогда? Молчать и подчиняться твоим капризам? — Цеплис умолк.
— И правда, таким откровенным ты не бывал со мной еще никогда. За это я благодарна тебе. За все годы совместной жизни мне не удавалось узнать тебя так близко, как сейчас. — Берта побледнела и вся дрожала от возбуждения. Так долго подготовлявшийся для мужа сюрприз теперь казался ей глупой шуткой. Он лопнул, как мыльный пузырь, столкнувшись с несокрушимой логикой Цеплиса.
— Я думаю, что мой долг, а также и мое право — иногда быть -с тобой откровенным, — усмехнулся Цеплис.
— Разве я спорю? Но тогда я тоже буду откровенной и тоже скажу тебе кое-что. На курсах я училась вместе с одним молодым человеком, и мы очень подружились. Я не раз бывала у него дома. Мы, женщины, ничего не делаем без любви. Не будь там этого молодого человека, мне вскоре наскучили бы сухая бухгалтерия и английский язык. Бывало, едва проснусь — и уже с радостью думаю, что скоро его увижу и смогу поговорить с ним. Он всегда был так мил со мной. — Берта казалась растроганной, и голос ее дрожал от волнения.
— Ну, что? Разве я не прав, что не восхищаюсь твоим флиртом с каким-нибудь там Яником или Петером? — Цеплис сдерживался, хотя из него уже рвались наружу целые клубы злости, угрожавшие вот-вот поднять всю его грузную фигуру в воздух.
— Ты вообще очень догадлив! Но обещай» муженек, принять моего приятеля к себе на службу, потому что ему тяжело живется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133