Господин Цеплис выглядел, как настоящий глиняный Наполеон. По удару его кулака я чувствую, что кирпичи будут твердые и тяжелые, — усмехнулся Ян Силис.
— Они разлетятся во все стороны, подобно снарядам, и завоюют не только Европу, но и Америку, Австралию, Африку и даже Китай, — поддержал Силиса журналист Карл Крум, человек огромного роста и толщины.
— Шутки в сторону, господа, но я думаю, что от имени всех собратьев по перу могу обещать господину Цеплису широчайшее содействие нашей прессы. Его
предприятие этого заслуживает. Наша обязанность сделать труды и старания господина Цеплиса известными народу, — попытался лишний раз польстить хозяину так называемый король репортеров и специалист по всем вопросам Давис Дунис.
— Правильно, Давис! Разве нам жалко строчек! Мы все согласны с тобой и обещаем прославить красное золото, — отозвался Силис.
— Вы-то обещаете, а что скажут ваши господа редакторы, позволят ли вам писать? — усомнился Цеплис.
— Господа редакторы! — расхохотались все в один голос.
— Да разве ж эти рыцари зеленого стола определяют направление газет? Это делаем мы! Ни один редактор не сумеет выпустить газету, если мы не положим перед ним готовый материал! Эти господа целиком в нашей власти! — хвастливо заявил Силис, и все остальные громко поддержали его. — Глуп тот, кто ищет толку у редакторов. Обтяпать дельце можно только с помощью репортеров, потому что мы ведем господ редакторов за руку. За это я могу вам поручиться от имени всех нас, господин Цеплис! — воодушевленный одобрением, важничал Силис.
— Чего ты так бахвалишься, дружище? Завтра шеф заставит тебя поджать хвост, — зло высмеял его Крум. Его ирония вернула газетчиков с заоблачных высот к суровой действительности.
— Молчи, жирный скептик, давай лучше выпьем! — Пристыженный Силис пытался сгладить неловкое замешательство; собратья по перу поняли его намерение и опять громко поддержали коллегу, дабы хозяин не задумывался о том, о чем за пиршественным столом думать не полагается. Здесь ведь нужны только льстивые слова да громкие обещания, исполнение которых вряд ли возможно. Да никто и не собирался их исполнять! Эти обещания — только любезность в оплату за роскошное угощение, а также известный стимул для самих себя — чтобы побольше съесть и выпить и чтобы все это показалось вкуснее.
Но Цеплис все-таки задумался. Он усомнился в том, были ли присланы ему из редакций именно те, настоящие люди. В смысле еды и питья — возможно... Ну, а в смысле влиятельности? Тем не менее, с гостями надлежало быть вежливым, и Цеплис следовал этому правилу. Коммерсанту нельзя высказывать свои симпатии или антипатии, особенно если рассчитываешь на государственные кредиты. Иной раз шальной комар может загубить слона, и гораздо благоразумнее обращаться бережно даже с такими козявками, ибо дюжина самых сильных друзей не сможет возместить вред, нанесенный одним ничтожным врагом. Пусть уж парни спьяна, немного поломаются и похвастают, утром самим будет стыдно вспомнить — и со стыда они постараются получше прославить новое предприятие..
Как раз в этот момент госпожа Цеплис ввела в столовую бухгалтера акционерного общества «Цеплис» Цезаря Цауне. Больше всего появление молодого человека поразило Цеплиса. Он уставился на вошедшего осоловелым взглядом, как бы говорившим: «Этот шаг, молодой человек, ты запомнишь надолго. Если я тебе до сих пор не сказал ни слова, то не думай, что твоя наглость может переходить все границы». Но госпожа Цеплис, как бы разгадав его мысли, спокойно пояснила:'
— Ты говорил, муженек, что позабыл пригласить господина Цауне. Я исправила твою оплошность и послала ему записку, желая доставить тебе удовольствие. Кроме того, вы тут все толкуете про обжигательные печи да месите глину, а мне скучно. Теперь у меня будет кавалер. Я надеюсь, что вы-то уж не заберетесь в обжигательную печь, а останетесь возле меня? — И Берта обернулась к Цауне, который стоял смущенный и красный, не зная, что делать.
— Ты же всегда любишь устраивать мне приятные сюрпризы. Присаживайтесь, господин Цауне, и закусывайте, — сказал Цеплис подчеркнуто любезно.
— Нет, муженек, позволь мне сначала познакомить господина Цауне с другими гостями. И позволь мне, как хозяйке, самой позаботиться о его угощении, —
Берта засмеялась мужу в лицо, и Цеплису показалось, что жена покраснела и необычайно взволнована. Представив Цауне гостям, госпожа Цеплис усадила его рядом, с собой на другом конце стола, так что Цеплису оставалось только издали смотреть на них. Она предлагала Цезарю кушанья, заставила выпить. Запоздавшему гостю Берта уделила все внимание, тогда как остальные чувствовали себя почти забытыми.
Цеплис попытался исправить нетактичность жены.
— Господа, пусть нас не смущает это голубиное воркованье на другом конце стола, давайте выпьем, — пригласил Цеплис, и все охотно поддержали его. Разговор понемногу опять приобрел утраченную было громкость, и Цауне уже не мешал остальным гостям. Цеплис сделался еще более шумным и пил с таким ожесточением, будто бы только сейчас впервые рас-, пробовал вкус коньяка. Однако Берту ему не удалось запугать. Она казалась очень веселой и не давала Цезарю ни минуты покоя, расспрашивая, доволен ли он работой и не слишком ли бывает занят. Цауне воспользовался случаем поблагодарить ее за протекцию при получении места, обещая быть вечно признательным. Это вышло у него так искренне и простодушно, что бросилось в глаза не только терзаемому ревностью и подозрениями Цеплису, но и другим гостям. Разговорчивый и очень пьяный Силис не вытерпел и допустил на этот счет вольность, сказав:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133