Начавшееся вчера веселье слегка приутихло, но не хотело уняться. Каждый старался наверстать то, чего не успел за ночь. Рвущееся ввысь благородство дамских шелков измялось и не могло взлетать столь крылато. У мужчин вчера еще безукоризненные воротнички обмякли, намокли и потеряли вид, ослепительно белые галстуки выглядели, словно вывалянные в уличной пыли. Капли пота смыли с лиц пудру и помаду, они казались зеленовато-серыми и полосатыми, словно исчерченное струями дождя запыленное стекло. Хорошо еще, что так выглядели все и что каждый привыкал к увяданию красоты у другого постепенно. Голоса у всех были по-вечернему томные, а слова дряблые, точно прелые древесные листья. Каждый улыбался только из приличия — на самом деле хотелось крепко выругаться и сказать что-нибудь непристойное.
Пропотевшее белье прилипало к телу, и люди чувствовали себя как в жаркой бане, куда забежали одетыми.Валентина бессильно склонила голову Эдмунду на плечо и терпеливо ждала, когда можно будет удалиться на покой. Несколько пар еще танцевали, хотя большинство молодежи сидело кучками у частей разобранного стола-подковы и подкрепляло упавшие силы коньяком с лимоном. Многие из пожилых гостей дремали по углам; среди них был и отец невесты Нагай-нис. Некоторые окончательно перепились и пытались что-то рассказывать друг другу. Из этого, конечно, ничего не получалось, потому что они без конца повторяли одно и то же; тем временем еще не сказанное "забывалось, и приходилось снова повторять то, что уже было сказано. Валентина смотрела по сторонам и думала — неужели это все, что осталось от моей свадьбы? Все утомилось, увяло и стерлось. Началось вчера так красиво и возвышенно, но за одну ночь все скомкалось и запылилось. Только один Эдмунд держался достойно. Скорее бы уединиться с ним там, где нам никто не помешает!
А Эдмунд стоял и думал о том, что пора бы и ему выпить на собственной свадьбе. Валентина поехала бы с отцом, а он с друзьями отправится на новообстав-ленную квартиру, в последний раз отгулять мальчишник. Впрочем, Валентина, если хочет, может идти с ними и ложиться спать. Они будут пировать в столовой и не помешают сну молодой в первую ночь. Все друзья уже накачались, одному Эдмунду пришлось поститься. Нет, уже теперь его очередь!
И действительно, гости вскоре начали расходиться. На улице загудели автомобили, один за другим выбегая на простор из тесноты Старой Риги, унося в своем лоне помятых и утомленных гостей. Музыка играла веселый прощальный марш. Проснувшийся Нагайнис простился с молодоженами. «Так, — размышлял он, — это дельце обделано. Теперь только надо как следует выспаться». Влезая в машину, он еще подумал: ну, раздобыл дочке мужа. Пусть только сумеет ужиться, тогда все будет хорошо».
А молодожены вместе с ближайшими друзьями Эдмунда разместились в пяти автомобилях и с песнями отправились в приготовленную квартиру, где должно было начаться новое веселье без конца и края.
Обманутый пуйкельский новохозяин и рабочие, отчаявшись собственными силами отыскать след увезенных дубовых кряжей и исчезнувшего лесоторговца Бриедиса, обратились в уголовный розыск. На основании этого заявления в газетах появилось короткое сообщение о том, что некий рижский лесоторговец мошеннически присвоил у крестьян целую дубовую рощу. Сообщению никто не поверил, считая его шуточным преувеличением газетчиков. Однако уголовный розыск, неутомимо гнавшийся по следам ловкого мошенника, обнаружил, что это был Оскар Бриедис, работающий в акционерном обществе «Цеплис». Уголовный розыск не разглашал свое открытие до тех пор, пока Бриедис не был арестован и доставлен в Ригу. Это было проделано так тихо, что директор-распорядитель акционерного общества даже ничего не почуял.
Но когда Оскар Бриедис был привезен в Ригу и водворен в надежное место, уголовный розыск уже не стал молчать, а постарался похвастаться своими успехами в ловле мошенника. На другой день во всех газетах писали о том, что уголовный розыск напал на след ловкого похитителя дубовой рощи Оскара Бриедиса; последнее время он являлся доверенным лицом акционерного общества «Цеплис» и правой рукой директора-распорядителя Цеплиса по надзору за строительством нового грандиозного кирпичного завода. Газеты отмечали. также, что Бриедис был близким другом ранее посаженного за решётку Яна Удриса, растратчика из ссудо-сберегательного товарищества «Крауя». Такие люди, подчеркивалось в газете, всегда находят друг друга и вместе обстряпывают темные делишки. Бриедис совершил не одно мошенничество
также и на своей последней работе. Ожидаются новые сенсационные разоблачения.Читая, Цеплис не верил своим глазам. Теперь его предприятие и его самого уже явно припутывают к арестованному Бриедису. Это же исключительное нахальство! Что Бриедис за доверенное лицо и правая рука — обыкновенный мелкий, ничтожный надсмотрщик за работами. Нет, это необходимо завтра же опровергнуть во всех газетах. Нельзя оставлять так! Что скажут члены правления и акционеры общества «Цеплис»? Неудача за неудачей! Кому' нынче можно доверяться? Дзилюпетис еще в тот раз расстраивался из-за ареста Удриса, хотя общество «Цеплис» не имело с ним ничего общего; что он скажет теперь? Цеплису стало совсем уж не по себе. Разве можно работать, если на тебя неожиданно обрушиваются неприятности, одна хуже другой? Поистине, следовало бы запретить газетам публиковать тревожные сообщения о хозяйственной жизни. Тем самым они разрушают все, что у нас есть, и сеют недоверие там, где это вовсе не нужно. Мало того, не только не нужно, но и пагубно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133