— Не бойтесь, я не стану беситься и драться, как в тот раз. Да и тот случай мы тоже еще не обсудили. Скажите, можете ли вы меня простить? Я знаю, это было нехорошо с моей стороны. Мужчинам не стоит драться из-за женщин. Но я ведь люблю свою жену, и ваши отношения меня очень огорчают. Правда, я сам не ангел, мне нравятся молодые девушки, но неужели из-за этого жене тоже нужно хороводиться с мужчинами? Да, а как по-вашему, разве эта Аустра Зиле не прелестная девчонка? Черт, что за фигурка! Никогда раньше не присматривался, а сегодня, как глянул. .. Надо будет попробовать! Если только вы меня опять не опередили. .. В ваши годы все молодые люди — мастера на такие вещи. Кроме того, Зиле ваша подчиненная и не посмеет пикнуть. Скажите прямо, — если между вами что-нибудь есть, я не стану поперек дороги. Я еще не настолько изголодался, чтобы выхватить кусок из-под носа у друга. Бойких девчонок на свете достаточно! Давайте жить каждый сам по себе и не лазить в чужую губернию. Поэтому и с моей женой вам надо прекратить все эти шашни.
— Господин Цеплис, у меня с вашей супругой никогда ничего не было! — покраснев до ушей, воскликнул Цауне. Он дрожал от страха, как бы директор, подпав под власть коньяка, не пустил опять в ход
револьвер. Неужели же Цеплис всю жизнь будет для него неотвязным кошмаром?
— Зачем отпираться! Неужели нельзя раз в жизни, за рюмкой, поговорить по душам? Зачем скрывать очевидную правду, которую можно даже потрогать руками? Я уже знаю все и примирился. Но мне бы доставило удовольствие, если бы вы сами лично подтвердили это. Мне вообще нравится, когда люди сознаются. Это означает, что они сожалеют о своих проступках и полны решимости исправиться. Исправляться ведь нужно нам всем!
— Конечно, нужно, никто из нас не совершенство.
— Совершенством мы никогда и не станем. Наплевать на совершенство, оно ни черта не стоит. Мы должны стремиться к власти— и к богатству, потому что нищий властитель' смешон. Вообще честные люди жалки. Но скажите, в чем же вы хотите исправиться, если вы не грешили с моей женой? Исправляться могут только грешники.
— Разве согрешить можно только с вашей женой? — Так вы, значит, все-таки прелюбодей? Учтем. А вы знаете, что это нехорошо? Пока человек не женился, он не имеет права становиться прелюбодеем. Вы понимаете? Женатым, наоборот, дозволено все. Потому что женатый человек дошел до такого периода жизни, когда уже некуда спешить. Остается только наклонность к тихим, недозволенным грешкам. Ха-ха! Выпьем, иначе мы пёрефилософствуем самого Сократа.
— Для чего же тогда жениться, если супружеская жизнь — это не то, что нужно человеку?
— Это совсем другое дело. Никто еще убедительно не ответил на такой вопрос, и наверно, никто никогда и не ответит. Но вступить, в брак стараются все. У меня уже вторая жена, но она ничуть не лучше первой. Скажите, зачем мне нужно было разводиться с Зельмой, если я уже на второй день, клялся в разных глупостях Берте?
— Вот этого уж я не знаю.
— И никогда не узнаете, точно так же, как не знаю и я сам. Но все-таки в свое время вы женитесь, потому что так поступают все.
— Я женюсь исключительно по любви и, возможно, уже в ближайшее время.
— Вот видите! Ну, а что же представляет собой эта божественная и возвышенная любовь? Я думаю, что серьезному, положительному человеку надо стыдиться об этом говорить. Любовь — это все равно что подделывание векселей.
— В таком случае всех, кто любит, надо сажать в тюрьму.
— Они и так попадают в брачный карцер. Там уж, голубчик мой, нет ни восторгов, ни мечтаний! Знай, вези свои саночки, в которые жена каждый год под-кладывает по ребенку. Сам становишься старше, а поклажа все тяжелее. Скажите, разве тогда не приятно пострелять по сторонам и слегка погрешить? Это же единственное удовольствие. Только ради бога не говорите о таких вещах в обществе порядочных семейных людей! Там мы должны с торжественным видом защищать священные основы брака. Мы должны тяжко вздыхать и сурово наказывать каждого уличенного прелюбодея.
— Зачем же такое лицемерие?
— Какое там лицемерие! Если вообще ни одна разумная вещь на свете не предназначена для дураков, то прелюбодеяние уж во всяком случае не для них. Дураки должны охранять священный пламень целомудренного брака.
— Я вас, господин директор, совсем уже не понимаю. У меня начинает кружиться голова.
— Ну и пускай кружится. Тут нечего понимать. Человек в супружестве должен жить так, как, пришлось. Если пришлось быть верным, значит, будь верным и утешайся тем, что ты один из немногих праведников в наш развращенный век. А если пришлось согрешить, то не бойся, ибо любой грех можно искупить добрыми делами. Как грехи, так и добрые дела человеку не нужно искать, они человека сами находят. Пусть только справляется с теми делами, что одолевают его каждодневно. Жизнь — это обжигательная печь, куда человека забрасывают, точно ком глины, а вынимают красивый, обожженный кирпич. А коли так,
разве не стоит разжечь огонек пожарче? Построим же кирпичный завод и будем обжигать кирпичи, чтоб черт их побрал!
— Все это правильно, но кто же будет присматривать за строительством, пока Бриедис сидит в тюрьме?
— Будем ездить вдвоем, хотя бы завтра!
— Я не поеду, мне там нечего делать. В строительстве я ничего не понимаю, — отговаривался Цауне, хотя причины его отказа были совсем иные — те самые, из-за которых он уже и так дрожал все время: Цеплис, опьянев, мог снова начать беситься...
— Я же тоже ни черта, не понимаю ни в строительстве, ни в производстве кирпича. Но мастер с рабочими построят и запустят там все это и без нашего понимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133