Аннес ответил, что не знает, не ставил градусника. Еще врач спросил, бывает ли мокрота, Аннес признался, что иногда вроде бы случается. Аннес ждал, что доктор вот-вот пошлет его к черту, но этого не случилось. Ему выписали направление на рентген и в лабораторию, а также потребовали, чтобы он измерял температуру и через пять дней пришел снова. Ан-несу сделали просвечивание легких и рентгеновский снимок, исследовали кровь и мокроту. Он каждый вечер' ставил под мышку градусник. К своему удивлению, Аннес убедился, что температура у него по вечерам поднимается па несколько делений выше нормы — тридцать семь и одна, тридцать семь и две. Когда Аннес через пять дней опять пошел к врачу, тот, познакомившись с результатами анализов и данными рентгена, заявил, что Аннес болен туберкулезом легких. Врач порекомендовал санаторное лечение.
— Я уволен с работы,— ответил Аннес.
— Гм-гм,— буркнул врач. Подумал немного и посоветовал обратиться в Общество борьбы с туберкулезом— оно иногда берет на себя расходы по лечению больных.
Аннес так и сделал. Его снова исследовали и сообщили, что он может подать заявление, его направят в санаторий. Заявление Аннес представил в марте, а в середине июня пришел ответ: господину Аннесу Коппе-лю предоставляется возможность пройти месячный курс лечения в туберкулезном санатории в Кивимяэ за счет Общества борьбы с туберкулезом.
Аннес был счастлив как ребенок.
— Радуешься, что заболел,— удивилась мать.
— Да что там болезнь! Целый месяц на даровых харчах,— ответил Аннес.
— Даровые харчи: каша утром, в обед и вечером,—-попытался отец подрезать ему крылья.
Но настроение у Аннеса не упало. Все равно лето не сулило ему ничего хорошего. Его не разрешили взять на работу в Вышгородскин замок, где многое строилось и переделывалось. Отец, работавший там штукатуром, уже переговорил с руководителем работ, но тут вмешались люди с улицы Пагари. Все рабочие, которых принимали на строительство в Вышгородский замок, должны были пройти через фильтр на Пагари. «Где они наберут столько изамаалийтчиков, ведь рабочие Пят-су «ура» не кричат»,— заметил отец. Но на этот раз он ошибся. Пришел техник и заявил — ничего не поделаешь, сына твоего сюда на работу не пускают, видно, красным душком попахивает. Отец ругался, да и Анне-су было досадно, что хорошая работа от него уплыла. Но в глубине души Аннес чувствовал удовлетворение: его тоже причислили к неблагонадежным! Рихи, конечно, сказал бы, что Пяте сейчас даже тени своей боится, Рихи все еще смотрит на них, молодых соцев, с пренебрежением. Даже не особенно верит в единый фронт с членами «Марксистского объединения трудящихся»2.
По мнению Аннеса, санаторий оказался очень кстати.
И вот он здесь.
Даже то, что ему продлили срок лечения, не встревожило Аннеса. Раз уж пристала хворь, надо лечиться, беспечно написал он родным.
Но действительно ли он был так спокоен?
Наверно, да. А может быть?..
— Говорят, чахотка — тяжелая болезнь,— говорил он Милли, своей сверстнице, которая откровенно признавалась, что боится смерти и очень хочет жить.— Я бы этого не сказал.
— Чахотка — тяжелая болезнь,— прошептала Милли.
— Смотря по тому, какой ее делает для себя сам больной,— уверенно заявил Аннес.
— Каждый хотел бы сделать свою болезнь легче,— улыбнулась Милли. Она держалась по-товарищески, но очень независимо, порой даже казалась своенравной. Только когда говорила о болезни, в ней проглядывало какое-то суеверное чувство. — Болезнь развивается своим путем, воля человека тут ничего не значит.
— Современная медицина утверждает другое. Многие болезни начинаются с нервов,— бравируя, продолжал Аннес.
Ему было хорошо с Милли. Они часто гуляли вместе
1 «Изамаалийт» («Отечественный союз») — монопольная фашистская партия, созданная в 1935 году после роспуска правительством Пятса всех политических партий. (Примеч. переводчика.)
2 «Марксистское объединение трудящихся» — левая группировка, отколовшаяся от социал-демократической партии Эстонии (соцев). В 1935 году в Финляндии было достигнуто соглашение между Коммунистической партией Эстонии и «Марксистским объединением трудящихся» о создании единого фронта. (Примеч. переводчика.)
и, если оказывались вдвоем, всегда нарушали правила и уходили за пределы санаторного сада. Никакой определенной цели у них не было, они просто бродили кругом, пока не уставали или пока позволяло время. Чаще всего они выбирали дорожки, ведущие к Пяэскюла, где поблизости не было домов. От сосен, растущих на низких холмах, пахло смолой, над песчаными склонами дрожал нагретый воздух, и глаза Милли сияли в солнечном свете. Таких глаз Аннес никогда еще не видел. Карие глаза встречаются часто, у многих женщин карие глаза, но у Милли глаза были необыкновенные. Так казалось Аннесу. Они с Милли нарушали еще одно требование— не старались держаться в тени, даже не вспоминали об этом. Аннес жалел, что время прогулок ограничено, дольше всего разрешалось гулять после завтрака, но и тогда — не больше двух часов. По вечерам Милли никуда не ходила, жаловалась на усталость, и Аннес не настаивал. Зато после тихого часа она бывала бодра, почти всегда хорошо настроена, и они обязательно уходили, если не удавалось погулять еще до обеда. Они старались встречаться хотя бы раз в день.
Порой Милли (ее полное имя было Миральда, как у героини второго тома «Правды и справедливости» Там-мсааре) напоминала Аннесу Тийю. Не нынешнюю Тийю, капризную и заносчивую, а прежнюю. Иной раз Аннесу казалось, что прежней Тийи никогда и не существовало, что он просто выдумал ее себе такую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62